Шрифт:
По долгу памяти
Сорок лет минуло со дня Великой Победы над ненавистным фашизмом, а в памяти нашего поколения живет она осколком, с которым не в силах справиться ни один хирург. Раны войны затягиваются, но рубцы ноют и не дают спать по ночам. В нас живет прекрасная гордость за Победу, но не умирает и боль, не утихающая никогда. За тех, кто на наших глазах падал в горячий снег, пылающий от крови, в багровую весеннюю траву. Многие из тех, кто уходил в бой, не вернулись, остались на века двадцатилетними и юными смотрят с фотографий на своих потомков. У них были матери, которым до могилы не выплакать слез. Любимые были, у которых свадьбы похитила война. Многим детям так и не суждено было увидеть своих отцов, павших в смертельной схватке с врагом.
Вот почему приятно и радостно на душе, когда узнаешь о новой книге фронтовика, в которой поведал он о путях-дорогах, о битвах с врагом, а главное — о тех, кто эти битвы совершал, — о советских людях — питомцах ленинской партии, сынах и дочерях матери-Родины.
Перед тобой, дорогой читатель, новая книга — одно из многих произведений о судьбах поколения бесстрашных и верных Отчизне людей, верных во всем — и в светлой любви к Родине, действенной, чудеса свершающей любви, и в прекрасном чувстве к близкому человеку — матери, любимой, любимому, чувстве, пронесенном через войну незапятнанным, как стеклышко.
Приятно, что Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке Николай Иванович Сташек из моего поколения, из поколения командиров нашей армии, выращенного Советской властью.
Трижды раненный, дважды контуженный, Николай Иванович после окончания войны был признан негодным для службы в армии. Но он добился-таки своего и был направлен для завершения учебы в академию. После окончания Академии Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова Николай Иванович служил в войсках, а в последующие годы — в должности заместителя начальника Военной академии имени М. В. Фрунзе. Здесь защитил диссертацию, стал кандидатом военных наук. А вскоре ему было присвоено звание доцента. По состоянию здоровья ушел в запас. В запас, но не на отдых. Будучи на войне, он поклялся себе, что, если останется жив, обязательно напишет книгу о том, как отстаивали свою любимую Родину советские люди в годину тяжких испытаний. И написал. В 1982 году издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет роман Сташека «Крутыми верстами». А вот сейчас перед тобой, дорогой читатель, новая книга ветерана. Это книга о судьбе сельского паренька, о его нелегком пути в жизни, о товарищах по борьбе с классовыми врагами, с фашизмом. Это книга о большой, светлой любви к Отчизне-матери. Книга о тех, кто завоевал Победу, отстоял советскую Родину, выполнил освободительную миссию. Думаю, что к судьбе Миши Горнового, Люси Белецкой и многих других героев повести читатель не останется равнодушным.
В Кремлевском Дворце съездов на торжественном собрании, посвященном 40-летию Победы, подчеркивалось: «Наша Победа не ушла в прошлое. Это живая Победа, обращенная в настоящее и будущее». И создавая произведения о ней, о людях, ее сотворивших, авторы-фронтовики делают большое дело, передавая эстафету мужества и верности партии, Отчизне в надежные руки молодых патриотов — хранителей и продолжателей славных, немеркнущих, как Вечный огонь, традиций.
Дважды Герой Советского Союза генерал армии
А. БЕЛОБОРОДОВ
Глава 1
Верной подруге жизни Валентине Михайловне Сташек, оказавшей большую помощь в создании этой книги, с душевной признательностью посвящаю.
Было это давно, более ста лет тому назад. Но в народе сохранилась молва о том, как в одну из весен появился на берегу лимана в этих южных краях молодой широкоплечий, кряжистый мужчина. В дальнем конце узкой косы укрылся он в шалашике на все жаркое лето. А когда лиман, почернев, вздыбился холодными волнами, поднялся пришлый повыше, выдолбил в ракушечнике нору да в ней и пережил до следующей весны. Потом появилась приземистая хатенка с одним крохотным оконцем, зазеленел отвоеванный у пустыря огородец. Однажды хуторяне, к удивлению своему, рядом с избушкой, засверкавшей свежей побелкой, увидели Настю — единственную
Миновали годы. Вместо мазанки на взгорке вырос просторный дом под камышовой крышей, и жил в нем внук Ивана — Роман, перенявший от деда трудолюбие, неторопкость речи и доброту. К тридцати с небольшим успел он обзавестись тремя сыновьями да двумя дочерьми и уверял свою синеокую Оксану, что это еще не конец. Выл ему особенно люб младший из мальчишек — Мишутка, капля в каплю отцовский портрет.
Получив тяжелое ранение при участии в Брусиловском прорыве, Роман возвратился домой в начале семнадцатого, прихрамывая на левую ногу. Односельчане доверили бывшему солдату раздел помещичьих и церковных земель. Роман взялся за дело с жаром. В течение недели все хуторяне получили наделы. Получил и он — целых двенадцать десятин. И как только сошел снег, появился в поле первым, трудился до поздней ночи. Возвращаясь домой, спешил передать свою радость жене — обнимая ее, взволнованно выкрикивал:
— Задышала земля-то, зерна просит!
Отсеялся Роман раньше других и собрал хороший урожай, а вот сберечь его не удалось. В один из пасмурных осенних дней, когда Роман заканчивал вспашку зяби далеко от дома, за грядой, в хутор ворвались кайзеровские оккупанты. У Романа во дворе хриплый псиный лай оборвался после прогремевшего выстрела. В ту же минуту в сарае завизжала свинья, у ворот жалобно замычала буренка. А в доме под ударами прикладов зазвенел кованый сундук. Сорвав крышку, солдаты, отталкивая друг друга, набивали пожитками замусоленные ранцы.
Оксана, забившись в угол и прижимая к себе напуганных ребят, молчала. Но не стерпела, схватила за плечо верзилу, взявшего Мишуткины штанишки.
— Вег! — заорал немец и отшвырнул женщину.
Оксана ударилась головой о притолоку, с трудом удержалась на ногах. Зазвенело в ушах, перед глазами пошли желтые круги. Опомнившись, выбежала из дома, двор был пуст. Только в воздухе кое-где кружились, словно боясь опуститься на землю, невесомые пушинки. «Почему так тихо? Кто сорвал с петель ворота?» — задавала она себе вопросы. Увидев потянувшуюся от хутора в сторону шляха длинную колонну груженых повозок, простонала:
— Ограбили-ии!
В той стороне, куда ушла колонна, вдруг раздались винтовочные выстрелы. Оксана почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Она знала, что Роман не расставался с подобранной на поле винтовкой. Вспомнила его взволнованный рассказ о том, как увидел в пожухлой траве винтовку и подсумок, набитый позеленевшими патронами: не хотелось брать, но на всякий случай сунул под сено на дно повозки. «Наверно, теперь и пригодилась. Но что с ним?» — встревожилась Оксана.
Появился Роман далеко за полночь. Оксана, сдерживая рыдания, уткнулась в его грудь заплаканным лицом. Роман гладил ее вздрагивающую спину:
— Успокойся, Ксаша. Скажи спасибо, что живы. Гнались за мной. Пришлось пальнуть. Не имел бы ее, — он кивнул в сторону повозки, где и теперь хранилась винтовка, — не уйти бы. Потом в посадке прятался, темноты ждал.
— Я так боялась. Хорошо, что не было тебя. Не утерпел бы ведь. А им человека убить — раз плюнуть.
Следом за немцами зачастили беляки, петлюровцы, «зеленые», шайки Маруси какой-то.
Особенно бесчинствовали деникинцы. Лезли из кожи вон, чтобы огнем и мечом восстановить господство свергнутых классов. Безвинная кровь людская рекой текла. Горе хлестало через край. Казалось, не будет этому конца, не развеется мрак. Но в один из зимних солнечных дней за горой прогремели артиллерийские выстрелы, и через полчаса в хутор вихрем ворвались конники. Люди попрятались кто куда, однако вскоре поняли, что это свои, красные. Все выбежали на улицу. Женщины поспешили за кринками молока. Хутор ожил — в окнах появился свет. То здесь, то там послышался смех, а затем и привольная песня.