Через все испытания
Шрифт:
— Вас понял, — ответил Горновой, а когда Костылев положил трубку, обратился к начальнику штаба: — Комдив пообещал помощь. Уточни у штабистов.
Оказалось, что полк усиливался двумя артиллерийскими полками: тяжелым гаубичным и истребительным противотанковым.
— Организуйте встречу, — приказал Горновой.
Не прошло и получаса, как из тыла донесся гул моторов, а через некоторое время помощник начальника штаба, получивший задачу — встречать артиллеристов, — возвратился на НП вместе с командиром гаубичного полка.
— Быстро вы к нам добрались, — сказал Горновой, пожимая
— У нас надежные тягачи-вездеходы. Поставил точку, на карте и жми по компасу. Петлять по полевым дорогам нет нужды. Нам бы побыстрее поставить полк на позиции, окопать да замаскировать. — Подполковник взглянул на часы. — О-о-о! Уже двадцать два тридцать.
— Вот и я об этом. Надо спешить. Давайте в блиндаж, там и разберемся.
Когда Горновой пригласил подполковника Иванова взглянуть на свою испещренную разноцветными карандашами карту, тот удивился:
— Так вам все-таки удалось частично удержать передний край?
— Держались весь день, отразили шесть атак, много положили фрицев перед первой позицией, но им в конце дня удалось прорваться на левом фланге, потеснить батальон на вторую позицию. — Горновой черкнул по карте карандашом. — Прижал он нас «тиграми», ввел несколько штук, а у нас всего один дивизион семидесятишестимиллиметровых пушек.
Артиллерист почесал затылок, чмокнул губами.
— Да, против «тигра» слабовато. Лобовая броня до ста миллиметров, пушка калибра восемьдесят восемь миллиметров да два пулемета.
— Совершенно ясно, что с утра они пойдут в атаку впереди. А потому считаю: на направлении его вероятного удара, вот здесь, — Горновой указал на карте, — требуется поставить на прямую наводку ваши гаубицы-пушки. Хотя бы один дивизион. Ну а два других подготовить для стрельбы в обычном порядке. Им тоже готовить огни на этом направлении да еще на фланге первого батальона.
— Гаубицы-пушки — напрямую?! — удивился Иванов, но продолжал торопливо наносить на свою чистую карту задачи.
И все же, когда в блиндаж вошел начальник штаба артполка, обратился к нему с вопросом:
— Вот командир полка предлагает поставить один наш дивизион на прямую наводку, как думаешь? Пока что у нас такого не было.
— Не было, так будет. Считаю, что важен результат, а наш сорокачетырехкилограммовый снаряд если и не пробьет броню, то уничтожит экипаж внутренними осколками. Так что игра стоит свеч.
— Добро, — сказал Иванов, поднимаясь.
Горновой пообещал для ускорения подготовки позиций сейчас же прислать саперов.
Прибыл командир истребительного противотанкового артиллерийского полка, энергичный, щеголеватый, с черными аккуратно подстриженными усиками. Щелкнув каблуками, представился:
— Командир иптапа подполковник Идадзе. Полк рассредоточился в лощине и кустарниках, вот здесь, за деревушкой.
— А мы с вами, товарищ Идадзе, уже знакомы. Помните, зимой помогали нам отражать контратаку противника в районе Сосницы?
Получив задачу, подполковник поспешил в полк, а Горновой вышел из блиндажа.
— Вот те на! — воскликнул он. — Скоро рассвет. Что день грядущий нам готовит?
Его радовало
За спиной зашелестела плащ-палатка, закрывавшая вход в блиндаж.
— Товарищ командир! Вас требует генерал.
Горновой поспешил к телефону.
— Слушаю вас, товарищ восьмой!
— С артиллеристами разобрался?
— Так точно. Готовятся. Истребителя буду держать около себя.
— А рев танков в расположении противника слышишь?
— Да, видно, подтягивает на исходные позиции.
— Моя артгруппа стала вдвое мощнее, так что можешь рассчитывать на более существенную поддержку.
Закончив разговор, Горновой вышел из блиндажа. На улице посветлело. Слышались редкие пулеметные очереди, поблескивали огоньки — догорали подожженные танки, самоходки, сбитые самолеты.
Горновой навалился грудью на прохладный бруствер. Прислушался. В расположении противника оживление усиливалось. Встревожил приближавшийся гул самолетов. Они шли на большой высоте в наш тыл. Через несколько минут затарахтели зенитки, и тут же послышались раскаты грома: рвались сброшенные бомбы. Видно, удар авиации служил сигналом для начала огневой подготовки. На западной стороне небо вспыхнуло, в один миг осветилось ярким заревом на широком фронте. Огневой удар продолжался минут сорок. Наиболее сосредоточенно противник бил по опорному пункту Боброва и по стыку с соседом, перед фронтом танков, прорвавшихся в тыл при первых атаках.
Горновой, наблюдая в стереотрубу, понял, что на участке обороны полка наиболее опасен удар по узлу обороны Березина. И не ошибся. Как только вражеская артиллерия перенесла огонь в глубину, в атаку на опорный пункт Боброва пошли танки и пехота. Позицию роты закрыло дымом, но было нетрудно понять, что началась жесточайшая схватка. Били орудия и ПТР, захлебывались пулеметы. Подобное происходило и на правом фланге батальона.
Горновой приказал связаться с комбатом, но телефонная связь оборвалась, а что докладывал Березин по радио, разобрать было трудно.
— Давай две батареи на рубеж номер один. И побыстрее, — приказал Горновой подполковнику Идадзе.
Через двадцать минут в районе роты Боброва послышались звонкие пушечные выстрелы.
— Мои, — кивнул в ту сторону Идадзе.
Бой за удержание батальонного узла непрерывно продолжался весь день. И хотя батальон понес большие потери, противнику не удалось овладеть его позицией. Лишь к вечеру пехота противника ворвалась в траншею первого взвода, где к тому времени вели бой всего около двадцати стрелков и один пулеметчик.