Чернь и золото

Чайковски Адриан

Осторожно выглянув, Таниса увидела внизу настоящую бойню. В этом квартале открытых мест не было, и осадившие хижину люди успели поплатиться за несколько пройденных ими ярдов. В грязи валялась добрая дюжина тел, утыканных стрелами, болтами и мелкими снарядами Балкуса. Уцелевшие попрятались как могли и не спешили возобновлять атаку.

Павшие — муравины, жуканы или помесь тех и других — имели на себе латы, кое-как склепанные из металла и кожи. У Синона Половинного было много таких: они принадлежали к низшему разряду геллеронских наемников и никогда не переводились.

Посмотрев

на это воинство, Таниса быстро смекнула, чего ждут выглядывающие из укрытий живые, но ее запоздалая догадка никому не принесла пользы. Один из мушидов свалился со своего насеста, пронзенный в грудь, и железные крючья начали раздирать крышу.

Таниса, цепляясь за стену, стала карабкаться к рваному отверстию на потолке. Туда, спалив огненным разрядом жукана, как раз ворвался осоид; Таниса, несмотря на отсутствие черных и золотых полос, сразу распознала в нем солдата Империи.

Очутившись внутри, он тут же нарвался на гвоздь из самострела и витками понесся вниз — но с другой стороны крыши росла другая дыра, и в ней тоже виднелись осоиды.

— Скуто, пора уходить! — закричала Таниса.

Тот, согласившись с ней, стал командовать:

— Мантид, давай выходи! Все остальные за ним, мы с Балкусом замыкаем.

Мушидка Сперра порхнула к потайному замку. Половина задней стены отвалилась, и Тизамон устремился в проем.

Таниса добралась до ближнего отверстия в крыше. Держась одной рукой и коленями, она достала шпагу из ножен. Тяжелый темный клинок дрогнул, будто живой, и нанес удар подвернувшемуся осоиду.

Таниса целила в незащищенную подмышку, но промахнулась. Острие попало в нагрудный панцирь, аккуратно его продырявило и без усилий вышло из раны. Осоид умер, не успев влететь в дом.

Солдаты Скуто внизу дали очередной залп — значит, Тизамон уже вступил в бой и наглядно показывает геллеронским бандюгам, почему мантидов боялись как до революции, так и после нее. Осоиды тем временем валили в другую дыру и уже прикончили трех человек. Двое наставили жала вслед отступающим. Одного тут же пронзила стрелой стрекозидка, а Таниса, собравшись в комок, прыгнула на другого.

Не сумев проткнуть его шпагой, она вцепилась ему в волосы и сжала бока коленями. Он завопил, стал падать и рухнул на пол. Основной удар Таниса приняла на себя, а он тут же вскочил и наставил на нее меч.

Таниса, хоть и оглушенная, ткнула его шпагой в бедро, поднялась и добила осоида следующим ударом.

— Уходи! Быстро! — кричал ей Скуто, возясь у одного из верстаков на задах.

— Давай я прикрою тебя, — предложила она.

— Выметайся, сказано!

Кто-то схватил ее за локоть, и она сгоряча чуть не убила Балкуса.

— А ну пошли! — гаркнул он.

Отряд Скуто снаружи отчаянно прорубал себе путь. Шпага задрожала в руке. Таниса, поняв наконец, что делает Скуто у верстака, выскочила из мастерской вместе с Балкусом.

Тизамон, за которым тянулась кровавая борозда, зарезал уже не меньше дюжины дешевых наемников и гнал перед собой еще дюжину. Его коготь работал без устали — каждый, кому не повезло оказаться поблизости, получал

свое. На глазах у Танисы он разрубил арбалетный болт прямо в воздухе.

В бою участвовали не одни наемники — сверху стреляли и пикировали осоиды. Вокруг Танисы, с ходу проткнувшей одного, происходили точно такие же схватки. Двое мушидов катались по земле в обнимку с врагами — поди разбери, где кто. В черном щите муравина торчали три болта; раненный в руку четвертым, он тем не менее сразил жукана-наемника. Стрекозидка бросила лук и вращала над головой двуручным мечом, отсекая руки направо-налево. Таниса бросилась ей на помощь, но женщина упала на колени с прожженной в спине дырой. Осоида, пустившего разряд, она убила в тот самый момент, когда тот вогнал ей меч под ключицу. Мантидка, пронзив одной шпагой глаз муравину, сбила другой осоида — все это бровью не шевельнув.

Шпага Танисы с легкостью одолела кольчугу и убила метиса, примерившегося заколоть Тото в спину. Потом на девушку кинулись сразу трое, осоид и двое наемников. Шпага вела свой танец не то чтобы сама по себе, но некое согласие между ней и Танисой существовало. Осоид налетел на одного из своих союзников, позволив Танисе рассечь глотку третьему. Миг спустя огромный скорпи подцепил осоида крюком сзади, оттащил назад и рассадил ему голову топором. Последний из троицы, бросив меч, обратился в бегство. Таниса с трудом удержалась, чтобы не погнаться за ним — дикий восторг боя переполнял ее до краев. Это мантидская кровь, сознавала она; Тизамон, должно быть, чувствует то же самое.

Балкус прислонился к стене мастерской, и его гвоздестрел загрохотал снова, кося осоидов на лету. Когда он пригнулся, чтобы зарядить самострел очередной деревянной коробочкой, из мастерской появился Скуто. Мигом расстреляв весь боезапас своего арбалета, он крикнул:

— Ноги!

Все повиновались без промедления, благо Тизамон успел перебить или разогнать почти всех наемников — и вовремя: мастерская взорвалась вместе с осоидами, набившимися в нее.

Таниса перехватила Стенвольда на обратном пути и повела, не дав слова молвить, к таверне «Мерро», где в задней комнате собрались уцелевшие бойцы Скуто. Число их было невелико: Тото с перевязанной рукой; Тизамон; Балкус-гвоздестрельщик; слегка обгоревший Скуто; мушидка Сперра — она исполняла работу лекаря; однорукий и, видимо, немой скорпи, известный как Ракка — он угрюмо точил свой топор; механик-жукан и мантидка, получившие тяжелые ожоги от жал осоидов. К ним из города подтянулись другие агенты, обходившие после разгрома мастерской запасные убежища.

— Молот и клещи! — ахнул Стенвольд. — Что это с вами стряслось?

— То, что всегда — нас выследили. — Скуто зашипел, когда Сперра стала обмывать губкой его ожоги. Черные от тока доспехи так и болтались на нем. — Наших людей в каждом квартале убито не меньше шести. Мы спалились, шеф. Нам конец.

От их организации осталась всего половина. Стенвольд, сделав в уме этот подсчет, тяжело опустился на пол у низкого столика.

— Ты понимаешь, что это значит?