Черная беда

Во Ивлин

– Я звоню уже двадцать минут. Похоже, в отеле нет ни души. Она не ошиблась - прислуга ушла накануне вечером, после обеда, и не вернулась. По счастью, у леди Милдред нашлись печенье, бульонные кубики и спиртовка, без которой она за границу ездить не отваживалась. Пока дамы завтракали наверху печеньем с горячим бульоном, а солнце, такое же жгучее и ослепительное, как и в любой другой, менее памятный день, медленно вставало над городом, толпа на улице все прибывала, с каждой минутой становясь все больше и многоцветнее. Пыль подымалась из-под ног и, переливаясь на солнце, повисала в воздухе.

– Императору повезло с погодой. Это тебе не английские праздники под проливным дождем? Помните слет девочек-скаутов: когда вдруг пошел жуткий град? Кажется, это

тоже было в августе, да? Как девчонки ревели, никогда не забуду!

Праздничная процессия должна была пройти мимо отеля "Император Сет", поэтому витрины выходивших на улицу магазинов были предусмотрительно заколочены, а некоторые жильцы соорудили у себя под окнами нечто вроде трибун и балконов, откуда можно было наблюдать за шествием. Несколько недель назад, когда впервые стало известно о празднике, господин Юкумян всячески разрекламировал эти трибуны и балконы и даже взялся продавать на них билеты, однако планам этим, как и многим другим, ввиду предстоящих волнений не суждено было сбыться. Тем не менее сегодня, памятуя о посулах господина Юкумяна, в отель заявились два-три индийца, грек и четверо азанийцев в праздничных нарядах. Войдя, они осмотрели опустевший вестибюль, заглянули в ресторан, поднялись по лестнице и в конце концов добрались до комнат, где жили англичанки. Закаленные тяжелой, полной невзгод и несправедливостей жизнью, индийцы не обратили на протесты англичанок никакого внимания, пододвинули кровать к окну, уселись поудобнее и стали терпеливо ждать, грызя орехи и выплевывая на пол скорлупу. Последовав их примеру, остальные непрошеные гости заняли места у других окон, причем грек любезно предложил мисс Тин сесть рядом с ним, а ее отказ воспринял с явным недоумением. Тем временем две аза-нийки, разгуливая по комнате и весело щебеча, с живым любопытством рылись в комоде и с интересом разглядывали предметы, стоявшие на умывальнике и на туалетном столике.

– Какая наглость! К сожалению, сейчас мы бессильны им помешать. Остается надеяться, что сэр Самсон заявит официальный протест.

– Мы здесь больше оставаться не можем. И на улицу выходить не можем тоже. Остается одно - подняться на крышу.

И отважные дамы, запасшись циновками, подушками, зонтиками от солнца, двумя романами легкого содержания, фотоаппаратами и остатками печенья, поспешно вскарабкались по приставной лестнице на чердак, открыли люк и, жмурясь от солнца, выбрались на крышу. Леди Милдред передала сумку с провизией мисс Тин, а затем последовала за ней. Запереть люк сверху, к сожалению, было нельзя, но зато на жестяной кровле лежали - чтобы ее не сорвало ветром - огромные валуны. Один из них дамы совместными усилиями подтащили к люку, вкатили на него, после чего, съехав по горячей жести к низкому бетонному парапету, стали устраиваться. Здесь им не грозила опасность, и вскоре они немного перевели дух и успокоились.

– Отсюда очень хорошо видно, Сара. А с этими туземцами успеем разделаться и завтра.

С крыши весь город, действительно, был как на ладони. Их взгляду открылись неровные крыши дворцовых зданий в тени высоких синих эвкалиптов; перед дворцом возвышалась еще до конца не достроенная королевская ложа, откуда император должен был наблюдать за праздничным шествием; вокруг трибуны, прибивая многоцветные флаги, раскладывая ковры и расставляя вдоль дорожки кадки с пальмами и папоротником, семенили маленькие черные фигурки. Отсюда дамы видели, как разветвляется главная улица, один ее конец шел к казармам, а другой - в христианский район города. В небо уходили купола и шпили католической, православной, армянской, англиканской, несториан-ской церквей, американо-баптистского и мормонского молельных домов;

видны были минареты мечети, синагога и плоская белая крыша индуистского Храма змеи. Мисс Тин сделала несколько снимков.

– Не тратьте всю пленку, Сара. Сегодня предстоит еще много интересного.

Солнце стояло уже высоко, и рифленая металлическая крыша раскалилась докрасна. Обе дамы откинулись на подушки, прикрылись зелеными зонтами, пригрелись

и сами не заметили, как задремали.

Начало праздничного шествия было намечено на одиннадцать утра, однако шел уже первый час дня, когда леди Милдред, внезапно пробудившись от сна и фыркнув, сказала подруге:

– Сара, по-моему, начинается.

Дамы привстали и перегнулись через парапет, испытав при этом легкое головокружение,- жара и в самом деле стояла непереносимая. Из нарастающего гула толпы вырывались характерные для местных ^ женщин утробные выкрики. Возле королевской ложи, в четверти мили ? от отеля, возникло какое-то движение.

– Наверно, император приехал.

Со стороны трибуны легким галопом проскакали десятка полтора улан, загонявших людей в переулки и во дворы, однако стоило им проехать, как толпа вновь выплескивалась на улицу.

– Процессия двинется от вокзала. Смотрите, идут!

В запрудившей улицу толпе вновь поднялось волнение, но оказалось, что это опять были уланы - теперь они возвращались во дворец.

– Боюсь, что это будет продолжаться весь день, - подала голос мисс Тин.
– Представляете, как мы проголодаемся.

– Верно, я уже об этом думала. Попробую спуститься вниз и поискать чего-нибудь съестного.

– Не вздумайте, Милдред. Эти нелюди способны на все.

– Ерунда! Не сидеть же здесь целый день с четырьмя сухими печеньями.

И леди Милдред, сдвинув камень, подняла крышку люка и медленно, осторожно спустилась по лестнице. Дверь в ее комнату была открыта, и, проходя мимо, она заметила, что у окна собралось уже довольно много народу. Она спустилась на первый этаж, прошла через ресторан и открыла еще одну дверь; за ней, судя по исходившим оттуда резким запахам, к которым за последние несколько недель леди Милдред уже успела привыкнуть, находилась кухня. Стоило ей приоткрыть дверь в кладовую, как оттуда с угрожающим гудением вылетела целая туча мух. На полках стояли неприкрытые тарелки с какой-то жуткой стряпней. Леди Милдред отшатнулась было, но, взяв себя в руки, стала шарить по полкам глазами. В глиняном кувшине она обнаружила маслины, рядом лежал большой кусок черствого, как камень, хлеба. Прихватив маслины и хлеб и набрав полную грудь воздуха, леди Милдред пустилась в обратный путь.

– Сара, откройте немедленно!
– Раздался стук отодвигаемого камня. Зачем же вы закрыли люк? Только о себе и думаете. А если бы за мной гнались?

– Простите, Милдред. Вы совершенно правы, но вас так долго не было, что я, признаться, струсила. Знаете, дорогая, вы пропустили столько интересного.

– Что именно?

– Всего и не расскажешь. Смотрите сами.

Пришедшие в совершенное неистовство люди с громкими возгласами обступили отряд полицейских, которые, выстроившись клином и отгоняя народ бамбуковыми палками, вели сквозь толпу какого-то пожилого арестанта.

– Так, кажется, одевается местное духовенство. Что мог натворить этот бедный старик?

– Да все что угодно. Я перестала верить этим церковникам после того, как викарий... мы его так любили, он был капелланом Лиги защиты четвероногих друзей и с таким чувством говорил о них, а потом...

– Глядите, наконец-то появилась процессия!

Духовой оркестр императорской гвардии грянул азанийский гимн, и в его величественных звуках потонул возникший было конфликт. Азанийцы любили духовой оркестр и мгновенно забыли про арест своего патриарха. За гвардейцами следовали виконт и виконтесса Боз, которые, в конце концов дали согласие на участие в празднике в качестве почетных гостей. Следом, в новеньких фартучках, по четыре в ряд, шествовали девочки из приютской школы имени Амурата, учрежденной покойной императрицей для детей-сирот, чьи родители, высокопоставленные государственные деятели, стали жертвой преступного заговора. Школьницы не без труда несли громадное знамя, на изготовление которого ушло немало уроков кройки и шитья. На знамени колыхалась вышитая шелком надпись: ЖЕНЩИНАМ БУДУЩЕГО - ПУСТЫЕ КОЛЫБЕЛИ. С громкой песней бедные сиротки медленно прошествовали под балконом.