Чёрная хризантема
Шрифт:
— Я никогда не любила отрезать головы поверженных врагов. Слишком много возни. Но слова до конфедератов не доходят. Нужна наглядная демонстрация.
— Мой сын...
Сато прервала её:
— Мёртв. Как и ваши дочери.
Из глаз Ксандрии потекли слёзы. Она не смогла сдержаться, хотя нельзя было показывать свою слабость японке. Архон представила, как Сато хищно улыбается, видя её горе.
— Но их крови слишком мало, она не может смыть все грехи вашего рода и позор Дома Серас. Поэтому вы умрёте следующей, архонт Перро.
— Вы могли бы пощадить детей. Хотя
— Милосердие — удел слабых. Весь ваш род должен понести заслуженное наказание.
Странное отупение не позволило Ксандрии ощутить горечь и трагичность этого момента.
— Зачем вы пришли? Ради чего? Чтобы разрушить мир, который мы с таким трудом создавали?
— Объяснения излишни, вам всё равно не понять.
Ксандрия смотрела на воительницу. Сато держала себя так, как это было принято у японских аристократов: внимательно, но при этом обманчиво расслабленно, с достоинством и уверенностью, с хладнокровной непоколебимостью.
И казалась смутно знакомой. Кто же она на самом деле?
Сато шагнула вперёд. Теперь половина её лица оказалась на свету. В былые времена эти благородные черты могли бы украсить собой старинные монеты. Ныне же они располагались на пропагандистских плакатах, развешанных по всей Восточной Азии.
— Вы!.. — Архонт узнала её и не смогла сдержать возглас.
Неужели живая легенда явилась к ней лишь для того, чтобы предъявить свой ультиматум?
— Я, — с убийственной лаконичностью подтвердила хитокири.
Все считали её погибшей. Находились свидетели, которые клялись, будто своими глазами видели труп. Возможно, так оно и было. Значит, она стала единственной, кому удалось вернуться из мира теней обратно к живым. Или была разыграна поистине грандиозная мистификация.
— Слухи о моей смерти оказались... преувеличены, — протянула воительница. — Меня непросто убить. Хотя отдаю должное вашим агентам — на этот раз они были близки. Опасно близки. Я даже начала беспокоиться за своего двойника.
— Наши... агенты?
Если кто-то из архонтов отдал приказ о ликвидации, то сделал это тайно, в обход остальных.
— Не стоит разыгрывать передо мной неведение, архонт Перро. Вы не только совершили непростительный грех, но и первыми нарушили перемирие. Время пожинать плоды принятых решений. Кровь порождает кровь.
Даже если покушение было следствием каких-то интриг, то Ксандрия о них всё равно уже не узнает.
— Знаете, во всём этом есть своеобразная ирония, — сказала она. — Неужели Доминион готов разрушить столь желанный мир — и всё из-за какой-то пряди волос? Даже не из-за покушения?
— Мне случалось убивать и за меньшее. Но в вашем случае Тайный совет отказался ратифицировать убийство, сославшись на недостаток доказательств, — нехотя призналась хитокири. — Мне пришлось взять дело в свои руки. Этого требует мой долг.
Как бы ни досаждала Перро Доминиону, но приговор ей вынес один-единственный человек.
От смерти архонта отделяло несколько вздохов. Она совершила множество преступлений против человечества, но теперь должна умереть за грехи своего сына. Даже зная, что умрёт, зная,
— Если у вас нет санкции правительства, то вы идёте против своего долга перед императором. Вы готовы к последствиям?
— Раз вы знаете про круги долгов, то должны знать и то, что в некоторых случаях личный долг главенствует. Сейчас как раз тот самый случай.
— Я умру за то, что родила мужчину. — Смех зародился внутри неё и искал выход наружу.
Она умрёт за то, что в этом мире было принято превозносить как высшую добродетель.
— Нет. Вы умрёте за то, что не смогли дать ему достойное воспитание и не смогли научить уважать обычаи другого народа, по праву занимающего более высокое место в иерархии. Всем вам надлежит подчиняться. Только полное объединение приведёт человечество к процветанию.
— Мы не подчинимся. Доминиону ведомо лишь рабство.
— Тогда вас ждёт священная война.
Раздалась серия тихих металлических щелчков, и на ковёр упало что-то блестящее и многогранное. Со стороны это выглядело так, будто рука хитокири внезапно удлинилась.
Мстительные духи ночного меча ждали своего часа. Любой, кто увидит их, должен умереть.
— Кто я? — спросила тьма, жаждущая крови и принявшая форму несуществующей Сато Сакуры, одинокой хитокири из клана Серас, пересёкшей полмира и ищущей мести вдали от дома.
Ксандрия ответила без всякой почтительности, пропустив официальные титулы:
— Ты Принцесса Шрамов.
Воительница чуть улыбнулась, услышав это.
— Смелые слова.
Никто не называл её так в лицо — по слухам, это приводило прославленную хитокири в бешенство. Но через несколько ударов сердца Ксандрии станет всё равно.
— Вы ошиблись, архонт Перро, — сказала хитокири. — Я не Принцесса Шрамов. Я — конец всего вашего рода. Ваши дети мертвы. Теперь я убью вас. Потом убью всех остальных членов Дома Перро. Я стану убивать всех, кто посмеет произнести имя вашего рода. Я уничтожу ваши памятные архивы. От вас не останется ни единого следа. Путь вашей жизни достиг меня, и дальше идти ему не суждено. Я — забвение всего, чем вы дорожили. Мой путь завершается здесь.
Снова щёлкнула сталь.
— Что Серас требует — Серас забирает. Никаких исключений.
Старая поговорка, точно выражающая безжалостность Дома Серас, для которого цель всегда оправдывала средства. Они не только сводят всех своих врагов в могилу, но и вдобавок плюют в неё напоследок, злорадно ухмыляясь.
— Жестокость — болезнь, которой страдает вся ваша метрополия, — бросила Ксандрия. — Таких как вы всегда сопровождает смерть.
— Мы давние враги, — согласилась хитокири. — И знаем слабые места друг друга. Изъян Конфедерации — страх. Думаете, фальшивые улыбки скрывают его? Нет, не скрывают. Вы порабощены им. Из-за него вы бесконтрольно технолизируете свои тела, теряете свою душу, и вырождаетесь до состояния червей, пока мы отвоёвываем планету у химер. Так и будете ждать, пока все былые достижения обратятся в прах?