Черная книгаТаинственные люди и необыкновенные приключения
Шрифт:
— Каким образом? не открыл ли ты где-нибудь золотые или серебряные россыпи?
— Нет… Ну, уж признаваться, так признаться во всем! На днях я женюсь, и у моей невесты, кроме громадной фермы, есть еще около ста тысяч долларов.
— Ого!.. Это недурно! — воскликнул Каспар.
— Действительно! — самодовольно произнес Люциан Брендель. — Эта женитьба для меня большое счастье. Впрочем, ты ведь не видал еще моей невесты. Я тебе ее сейчас покажу, и я уверен, что она тебе тоже понравится.
При этих
— Ну, что скажешь?
Взглянув на портрет молодой женщины, Каспар должен был сознаться, что такого прекрасного создания он еще в жизнь свою не видал. Как очарованный, рассматривал он карточку и не мог насмотреться. В эту минуту он почувствовал в душе своей некоторую зависть.
Не тому, конечно, завидовал он, что приятель его с женитьбой приобретает большую ферму да сто тысяч долларов в придачу… конечно, нет.
Как подозревал Брендель, Каспар действительно был богат. Он принадлежал к старинному аристократическому немецкому роду. Пресытившись светской жизнью, он вел кочевую жизнь бесприютного бродяги, лишь время от времени возвращаясь к своим обычным занятиям и к своему обычному кругу знакомых.
И он должен был признаться, что эта жизнь гораздо интереснее и лучше бесцветной бесцельной жизни светского человека.
Борьба за существование, богатство впечатлений, жизненный опыт — все это с избытком вознаграждало его за отказ от шелковых подушек и чистокровных лошадей. И какими скучными, жалкими, бесцветными куклами казались ему люди его общества, когда он возвращался к ним после своих долгих странствований!
Итак, он не завидовал карьере Бренделя, нет… но прекрасная молодая женщина, изображенная на портрете, которой едва минуло двадцать лет, с жгучим испанским лицом, с темными, вьющимися волосами и прекрасной сильной фигурой — всякий тут позавидовал бы Бренделю.
— Как вижу, она тебе очень понравилась, — довольным голосом произнес счастливый ресторатор. — Охотно верю! Итак, я думаю: через несколько недель мы обвенчаемся — дело у нас почти решено. Ты, конечно, будешь на свадьбе. И пир же я задам на славу.
Ридинг, смеясь, пожал руку приятеля: он искренне радовался его счастью.
— Но где же твоя невеста, и как ты познакомился с ней? — спросил он, все еще рассматривая портрет, лежащий на столе.
— О, это очень просто, — отвечал Брендель, — и опять-таки за знакомство с ней я должен быть благодарен своей удачной борьбе.
— Как так?
— Через три или четыре недели после того, как я стал хозяином, однажды вечером, когда я уже собирался ложиться спать, к моим дверям подъехал элегантный экипаж. Дама, сидевшая в нем, сама правила лошадью.
Передав подбежавшему слуге вожжи и приказав ему подождать немного, она вошла в ресторан.
Вообрази
Я не мог глаз оторвать от нее, так она была прекрасна.
— Вы мистер Люциан Брендель? — спросила она, окинув взглядом залу и оглядев меня с ног до головы.
— Вашу руку! я так много читала и слыхала о вас, что захотела познакомиться и поговорить с вами. Я — Магги Гвинес, имею ферму в Лапорте, в штате Индиана. Впрочем, меня не только в Лапорте, но и в Индианаполисе знает каждый малый ребенок.
Пока она говорила, я не сводил с нее глаз. И когда она посмотрела на меня своими чудными темными глазами, я впервые в жизни почувствовал, что от нее я хочу большего, чем мимолетного наслаждения.
На этот раз это была серьезная любовь. Я почувствовал это с первой же минуты.
Ах, Магги Гвинес, — воскликнул Брендель, одушевляясь, — это — удивительная женщина: ты сам убедишься в этом, когда познакомишься с нею. Она ничуть не похожа на других женщин, которые не знают, за что взяться от скуки.
— Она девица или вдова? — спросил Ридинг. — Ты ее называешь: «женщина».
— Она вдова.
— Давно овдовела?
— Она недолго была замужем. Муж ее, семидесятилетний старик, скоро умер. Но он был колоссально богат, и все свое богатство он оставил своей красавице-жене. Я собрал справки: ее ферма — это настоящее Эльдорадо. По величине она равняется доброму немецкому княжеству. У нее прекрасный дом, множество слуг и скота… А в банке в Индианаполисе у нее лежит свыше ста тысяч долларов.
— Ты разве уже помолвлен с вдовой? — спросил Ридинг. — Ты говоришь о ее состоянии, как о своей собственности.
— Да… еще в тот самый вечер, как мы встретились, все было сказано между нами, — отвечал Брендель. — Она так много читала обо мне, что была без ума. Она не могла дождаться помолвки, и мы сейчас же покончили все.
— Действительно, дело у вас пошло быстро, — заметил Ридинг, улыбаясь.
— Ну да, это по-американски. Мы поговорили друг с другом и действительно быстро узнали, что как нельзя более подходим один для другого… А знаешь, ты явился ко мне удивительно кстати. Я как раз теперь ломал себе голову, где мне взять заместителя, так как завтра утром должен непременно отправиться в Лапорт.
— Зачем? Что тебе там нужно? — спросил, насторожившись, Ридинг.
— Надо же мне посмотреть ферму, хозяином которой я собираюсь сделаться. К тому же, фермерша пригласила меня к себе. Неудобно же не исполнить ее просьбы, да еще нужно переговорить о некоторых мелочах… Да, Ридинг, мое счастье, что я зарабатываю хорошие денежки, без этого наверняка не удалось бы мне жениться на прекрасной вдове. Американцы практичны даже в сердечных делах.
— Уж не требует ли она у тебя денег?
— Да.