Черная книгаТаинственные люди и необыкновенные приключения
Шрифт:
Неизвестно, долго ли он был в таком состоянии, только вдруг открыл глаза; ему послышался жалобный стон… И первым долгом взор его скользнул по «ее» портрету…
С ужасом видит он, как ее руки сложились на груди, а взгляд, полный мольбы, устремился на него…
— Господи Иисусе Христе, — шепчет Навроцкий, между тем, как взгляд его падает на «его» портрет…
Что же это, Боже мой!!
Он грозит пальцем ему, сверкая страшными очами.
— Да воскреснет Бог!.. — закричал Навроцкий во все легкие и голос его по всему дому раскатился гулким эхом.
Вскочив с постели, он
Потом, не оглядываясь назад, бросается из кабинета, а собака с громким лаем бежит впереди.
Выбежав из дома, он запнулся в сенях, разбил лампу и чуть не кубарем скатился с лестницы вниз.
— Дедушка, дедушка!.. Иван!… отоприте!… — барабанил Навроцкий в окно и кое-как добудился обоих.
Вышел старик со свечкой; Иван стоял рядом с ним перепуганный.
Оба смотрели с изумлением на офицера: он был бледен как смерть, а зубы его выбивали барабанную дробь.
— Что с вами, ваше благородие, — спрашивал, будто недоумевая, старик, но на самом деле догадывался, в чем дело, — на вас лица нет.
— Лихорадка… чаю дайте!.. — говорил Навроцкий, едва ворочая языком.
Самовар был готов минут через десять; старик лег снова, а Навроцкий до утра не отпускал от себя Ивана и пил с ним чай с коньяком.
Когда рассветало, Иван сбегал за подводой.
По дороге Навроцкий быль молчалив и только время от времени шептал: «А, будь проклят этот дом!…»
Черная книга
Красная ферма
Глава I. Американские нравы
В одно прекрасное августовское утро по улицам Индианополиса, главного города штата Индианы, шел странствующий подмастерье. Скромная, но не нищенская одежда, котомка за плечами, шляпа, украшенная лесными цветами, да суковатая палка в руках — все это ясно говорило о том, что молодой человек принадлежал к числу тех странствующих рабочих, которые не могут долго оставаться на одном месте. Уступая своим бродячим наклонностям, они переходят из города в город, из села в село, нанимаясь там, где им больше понравится.
На востоке Америки такой путешественник обратил бы на себя всеобщее внимание, так как там пешком странствуют только неудачники да бродяги. Но штат Индиана находится в Западной Америке, куда еще не вполне проникла культура; потому на нашего путника никто не обращал внимания.
— Черт возьми! — пробормотал по-немецки подмастерье. — Кажется, я теперь могу себе позволить выпить стаканчик холодного пива… Вот, кстати, и ресторан. За свои пять центов я, кроме пива, получу еще и закуску, так что можно будет сэкономить на обеде. Чудесно это устроено в Америке! — продолжал он: — берешь стакан пива и можешь наесться досыта, ничего за это не приплачивая… Да, Америка — это такая сторонка, где и до сих пор еще текут медовые реки…
Подойдя к ресторану, путник отодвинул японскую тростниковую циновку, закрывавшую
Было еще рано, и в ресторане не было ни одного посетителя. За прилавком сидел высокий молодой человек без пиджака и следил глазами за тем, как электрический веер разгонял мух.
— Стакан пива! — потребовал подмастерье, останавливаясь у прилавка. — Прошу прощенья, что я помешал вашим мечтам…
— Каспар Ридинг! — воскликнул вдруг человек без пиджака, вскакивая со стула. — Свят, свят, свят! Ты ли это или твой дух? Как ты сюда попал?
— Тот же вопрос могу я предложить и тебе, Люциан Брендель, — ответил гость, — так как, когда я видел тебя в последний раз, ты был без сапог, а теперь…
— Теперь я хозяин этого кабачка, — засмеялся Люциан Брендель, — кроме того, мне принадлежит еще этот дом и, — тебе-то я могу это доверить, — в банке у меня лежат двадцать тысяч долларов наличными денежками. Но, прежде всего, объясни мне, Каспар, как ты попал в Америку и как тебе живется?
— Как мне живется, об этом ты можешь судить по тому, что я до сих пор еще скитаюсь по свету с котомкой за плечами, — отвечал Каспар. — Для разнообразия я, вместо Европы, скитаюсь теперь по Америке.
— Чудесное было времечко тогда, Каспар, — воскликнул Брендель, — когда мы странствовали с тобою вдвоем… я вспоминаю его с наслаждением, так как ты был прекрасным товарищем, Ах, я дурак! — вдруг прервал он себя: — стою себе здесь да болтаю и не подумаю о том, что ты, наверное, устал и голоден, и хочешь выпить. Садись-ка, сейчас тебе будет все подано. Только мне самому придется сходить для этого в кухню и в погреб, так как пока я здесь совершенно один… по крайней мере, в настоящее время…
Последние слова Бренделя сопровождались такой выразительной улыбкой, что Каспар тотчас догадался, что достойный хозяин собирается жениться.
Ридинг снял шляпу, скинул с плеч котомку и уселся в уголке, размышляя о том, при каких странных обстоятельствах можно встретиться иногда после долгой разлуки.
Целых три года прошло с тех пор, как он встретился с Бренделем в жалкой штутгартской харчевне. Они подружились и дальнейшее странствование продолжали вдвоем, деля по-товарищески радость и горе, иногда голодая, иногда имея все вдоволь.
Люциан Брендель был превосходным пирожником и легко мог бы получить работу в лучших кондитерских. Но он был по натуре настоящим венцем, легкомысленным и веселым парнем, и не очень-то гонялся за работой. Он был хорошим певцом, великолепно подражал всем птичьим голосам и не раз восхищал Каспара своими талантами.
После трех месяцев совместной жизни они расстались, и виноват в этом был Брендель или, скорее, прекрасная белокурая хозяйская дочка, благодаря которой он застрял в небольшом баварском городке.
Брендель был большим поклонником женщин, и красивая девушка могла сделать с ним, что хотела, даже заставить его взяться за работу.
Ридинг один отправился дальше, и с тех пор больше ничего не слыхал о своем друге.
И вот, через три года, он снова встречает его, но уже по ту сторону океана, и не бедным странствующим подмастерьем, а человеком, очевидно, завоевавшим свое счастье.