Черная королева
Шрифт:
Кровь черной струйкой потекла в костёр.
Пламя в ответ вскинулось, словно живое существо, тянущееся к пище. Взметнулось облако дыма.
Жар так обдал лицо, что волосы, которым удалось выбиться из-под капюшона, разлетелись и затрепетали, будто бы живые.
Очертания окружающей нас тьмы стали зыбкими. Откуда-то из темноты доносился не то стон, не то плач.
– Готово, – прошептал Риан. – Я их зацепил.
И застрочил скороговоркой:
– Силы подземные, силы воздушные, сила Тьмы и сила Огня – все ко
– Сможешь держать столько заклятий? – забеспокоилась я.
Но тут в Силу, что была подчинена почти полностью, словно вплелись инородные нити.
– Что это такое? – завертел головой Риан, тоже почувствовавший инородный призыв.
Кто-то сильный, ведающий колдовскими, не магическими, заговорами, звал.
Я знала только одну ведьму, способную докричаться до нас в таком месте – Марайя Виттэр.
***
Риан бросил на меня вопросительный взгляд.
Я кивком дала разрешение, и он взмахом руки открыл портал связи.
В алом мареве костра вспыхнуло голубое свечение. В нём, как в зеркале, отразилось осунувшееся лицо Марайи с глазами, обведёнными тенью тревоги.
– Ваше величество, – голос раздавался глухо, как из бочки. – Случилось ужасное… – она запнулась, подбирая слова, – …несчастие. На государя произведено покушение.
Я замерла, обращаясь в слух.
– Отец в порядке? – озвучил Риан вслух терзающий меня вопрос.
– Нет, мой принц.
Взгляд Марайи вновь обратился ко мне.
– Наш государь в тяжёлом состоянии. Рискну даже предположить, что он находится при смерти.
Новость была оглушающей.
Новость была оглушительной.
Горе от потери мужа, каюсь, в тот момент я не испытала.
Меня охватил парализующий ужас при мысли о том, что ещё не успеют ноги Сиобряна остыть, как за власть схлестнутся все центральные силы Фиара.
Заговорщики, забери Ткач их души в самое пекло!
Меня нарочно вывели из игры, устранив с центральной части партии на периферию!
И всё бы ничего. Корона Фиара лично мне всегда была нужна как дыба грешнику. Но там, в самом центре воронки осталась моя дочь. Насколько я знаю моих врагов (а я их знаю), они постараются использовать Анэйро как оружие, стремясь связать мне руки.
– Что делать, госпожа? – спросила Марайя.
– Пока все суетятся вокруг королевского одра, воспользуйся суматохой и вытащи мою дочь из дворца, – словно со стороны слышала свой голос я.
– Но куда бежать? Город наводнён членами Ордена Жизни. Далеко не уйти.
– Далеко и не надо. Ступай в дипломатический корпус Эдонии, к Эллоиссенту. Фабриан не посмеет рисковать и рвать отношения со столь мощным союзником. По крайней мере пока в стране всё так шатко и нестабильно.
– Госпожа? – вскинула на меня глаза Марайя. – Если маэстро Чеаррэ не захочет нам помочь?
– Сделай так, чтобы захотел! – отрезала я. – Мольбами, посулами, угрозами. Напомни о
Моя верная наперсница с сомнением покачала головой:
– А если и это не подействует?
– Если не подействует, постарайтесь покинуть столицу и выдвинуться нам навстречу. Но это в крайнем случае.
Время, отведённое для связи, стремительно утекало. Держать заклинание на Меже необыкновенно сложно.
Пошли помехи, словно рябь по воде, и образ Марайи распался голубыми искрами, истаявшими в костре.
Вокруг всё стенала и рычала нечисть, привлечённая нашими эмоциями.
Риан выругался, как сапожник. Даром, что принц.
У меня не хватило силы ему за это пенять.
– Вы даже не спросили, что случилось с отцом, матушка?! Вам на отца совсем наплевать?!
– Не говори ерунды! – возразила я горячее, чем сделала бы это в любом другом случае. – Но, если раны твоего отца смертельны, мы все окажемся в опасности. Ты же не тешишь себя иллюзией, что твой сиятельный братец Фабриан позволит нам мирно сосуществовать где-нибудь в провинции?
– И всё же, матушка, я от души надеюсь, что, когда матери моих детей вдруг сообщат о моей преждевременной кончине, у неё найдётся хотя бы пара слов обо мне!
– Если я позволю себе проявлять сантименты и впадать в эмоции, мой дорогой, есть шанс, что ты не доживешь до появления собственных детей, – одёрнула я его.
Когда Риан взглянул на меня, в глазах его сверкали злые слёзы.
Сердце кольнуло болью.
Должно быть, я слишком сурова? Мальчик только что узнал о возможной гибели отца.
– Милый мой, любимый сын! Если бы у меня была возможность скорбеть и плакать, в последние часы держать за руку человека, который долгие годы был мне опорой, защитой и единственным другом, я могла бы считать себя счастливейшей из смертных.
Но я вынуждена действовать! У меня нет выбора. Наши враги мне его не оставили. Как и тебе – тоже.
Во время боя по павшим не плачут, потому что это увеличивает их число. В глубине души я не перестану надеяться на выздоровление государя и молиться Двуликим о его благополучии. Но я должна думать в первую очередь о вашей с сестрой жизни. Твой отец на моём месте делал бы то же самое. И я бы не осудила его.
Риан отвернулся.
Плечи его вздрагивали.
Мой бедный мальчик!
Мне ужасно хотелось обнять его, прижать к груди как когда-то, когда он был ещё ребёнком.
Тогда он прибегал ко мне со своими, ещё детскими, проблемами и решить их не составляло труда.
Пока дети маленькие, так хочется, чтобы они побыстрее выросли и окрепли.
А когда они вырастают, понимаешь, как быстротечны годы!
Теперь позволить себе обнимать его, гладить по голове, осыпать поцелуями я уже не могла. Он взрослый. Он почти мужчина. Он должен быть сильным.