Черная луна Мессалины
Шрифт:
Я бежала к VIP-гримерной с целью убедиться, что с американской звездой все в порядке, когда дверь туалета распахнулась и в коридор вышел господин Громов. На его обнаженной груди покачивалась массивная цепь, на которой я увидела фигурку женщины-совы тонкой работы. Двойная бесконечность в ее руках, а также львы под птичьими лапами не оставляли сомнений, что именно об этой вещице я только сегодня слышала от Николая Ароновича Цацкеля.
– У вас ко мне вопросы? – надменно осведомился генеральный директор фирмы по поставкам медоборудования, досадливо трогая кровоточащую бровь.
Я отступила
– Вообще-то нет, вопросов не имею. За ваши шалости уже заплатили. – И непонятно почему, вдруг поинтересовалась: – Откуда у вас этот амулет?
– Наследство деда. Умершего.
– Простите, я не знала.
– Не надо извиняться. Дед прожил долгую достойную жизнь. Многих людей спас. Был видный хирург, медицинское светило, хотя начинал в пятидесятых годах прошлого века простым медбратом на «Скорой помощи». Дед, что называется, сделал себя сам. И я пошел по его стопам.
– Вы тоже оперируете? А ваш помощник сказал, что вы, Эдуард Максимович, торгуете оборудованием…
– По профессии я врач, но бизнес привлекает меня значительно больше медицины. Еще вопросы будут?
– Простите, про амулет это я так, к слову. Занятная вещица. Нельзя не обратить внимание.
– Согласен. Мне тоже нравится. Дед говорил, подарок благодарных пациентов. У вас ко мне все? Я могу быть свободен?
– Само собой.
– Покорно благодарю.
Громов издевательски кивнул, прищелкнул каблуками, слегка коснувшись виска резко вскинутой ладонью, точно офицер, отдающий честь, и лениво направился по коридору к комнате охраны. Через минуту вышел одетый и, не застегивая измятой рубашки, устремился к двери в зал.
– Господин Громов, одну минуточку. – Я сорвалась с места, стараясь успеть перехватить его у двери. – Вас ждут на улице. Пойдемте, я провожу.
Засунув руки в карманы, Эдуард шел по коридору с видом оскорбленным и гордым, как будто это не он устроил дебош в нашем клубе, а сотрудники «Эротики» нанесли ему смертельную обиду. Мог хотя бы поблагодарить, что милицию не вызвали. На улице шефа ожидал Федор Зинчук с кашемировым пальто в руках, но генеральный директор надменно прошествовал мимо помощника и, распахнув дверцу стоящего под парами «Мерседеса» представительского класса, устроился на заднем сиденье.
– Эдик, а пальто? – засуетился Зинчук.
– Потом отдашь, – процедил сквозь зубы Громов, захлопывая дверцу автомобиля.
Мне показалось, что за угол шмыгнул знакомый силуэт в болоньевом плаще и берете, но я отвлеклась на «Мерседес». Помощник еле успел вскочить в салон авто рядом с шофером, и машина, благородно шурша по снегу шипованными шинами, рванула с места. С облегчением вздохнув, я направилась в VIP-гримерную. Все-таки актриса пережила стресс, и было не лишним справиться о ее здоровье. Толкнув дверь, я первым делом увидела Лео, стоящего на коленях перед креслом. В кресле сидела закутанная в банный халат Секси Бум с полотенцем на голове. В лице ее не было ни кровинки.
– Что случилось? – не узнавая своего голоса, пересохшими губами прошелестела я по-английски.
Стриптизерша молчала, куря тонкую черную сигарету, и я, повышая голос и рискуя сорваться на крик, повторила:
– Что-то
– Гребень пропал! – так же, по-английски, простонал импресарио. И тихо заговорил, поясняя: – После нападения русского маньяка моя жена в растрепанных чувствах вернулась в гримуборную, сняла костюм, вынула шпильки из прически, рядом с ними положила гребень и отправилась в душ. А когда вышла, гребня на столике уже не было.
– Но как же так? – пробормотала я, нащупывая за собой свободное кресло и медленно опускаясь в его бархатные объятья.
Тяжелый вздох Лео Фишмана был мне ответом. Трясущейся рукой взяла я со столика пачку сигарет и, вытянув одну, закурила, хотя не делала этого с тех самых пор, как уволилась из бухгалтерии.
– А что говорят стилист и костюмерша? – выдохнула я вместе с ароматным дымом.
– Они ничего не знают, – пожал плечами импресарио. – Тони и Лин на кухне выпивали, у них там завелись друзья. Мои сотрудники сказали, что не думали, что выступление так быстро закончится, потому и ушли. Проводив жену в гримерку и не найдя персонал, я пошел их искать. А когда нашел, устроил разнос. Мои люди были не правы, я им об этом сказал. Они даже готовы понести наказание, но в любом случае и у стилиста, и у костюмерши на момент похищения гребня имеется алиби.
– И у вас тоже, – упавшим голосом проговорила я.
– Да, и у меня, – живо откликнулся импресарио. – Но есть одна деталь. Когда я шел на кухню, я увидел человека. Он заходил сюда, – слегка замявшись, закончил Фишман. – Я подумал, что мне показалось, и не придал этому значения.
– Вы поняли, кто это был?
– Прежде всего, это был мужчина. Лица не разглядел, одет он во что-то темное. А вот на голове у парня было навернуто воронье гнездо. Это когда волосы делят на пряди и каждую прядь превращают в омерзительный войлок. У нас так ходят только распущенные негры, а в вашей варварской стране – продвинутая молодежь.
Дреды! Американец говорит именно о них. В нашем клубе подобную прическу носит один лишь Давид. Обратиться в милицию? Ни за что на свете! Я все решу сама.
Рим, I век н. э.
Рим волновался в предвкушении предстоящего праздника. Жителей Вечного города извещали о том, что в честь бракосочетания Клавдия и Мессалины в столице пройдут щедрые раздачи и народные гуляния. Великодушный император обещал послать каждому горожанину корзину с вином и снедью, а также устроить невиданные доселе ристалища на Марсовом поле, поклявшись именем святой Друзиллы выставить никак не менее ста пар гладиаторов.
Накануне бракосочетания по Остийской дороге в столицу тянулись толпы желающих отведать жарящихся на вертелах императорских быков, запивая жирное мясо льющимся в изобилии вином. Из придорожных таверн долетали напевы сладкозвучных гитар, пастушьих флейт и сиринксов. С самого раннего утра чернь торопилась к зданию Цирка, стремясь занять на верхних ярусах амфитеатра места получше. Воздух дрожал от жары. Натянутая над Марсовым полем парусина не давала желанной прохлады.