Черная луна Мессалины
Шрифт:
– Как она могла оставить сына? – выдохнула мать.
– Ты не понимаешь! – повысила голос старуха. – По-твоему, что важнее? Счастье одного ребенка, пусть даже твоего? Или борьба за светлое будущее всех детей? Шурочка Коллонтай сделала единственно верный выбор и уехала от повседневной рутины, решив посвятить себя чему-то большему, чем просто семья.
Звякнули стаканы, застучали вилки, и после минутного молчания старуха снова взволнованно заговорила:
– Да, я рада, что Шурочка тогда уехала в Швейцарию! Ну, кем бы она была, если бы осталась с семьей? Домохозяйкой? Наседкой? Мужниной женой? Бред! А в Цюрихе Александра Михайловна познакомилась с Кларой Цеткин и Розой Люксембург,
Голос Гертруды Яновны звенел, набирая силу, точно она не за столом сидела, а стояла на трибуне.
– Шура выступала против царского режима, против отживших традиций и устаревшей морали. Мораль унизительна! Особенно лицемерны порядочность и верность. Все равно мужья изменяют женам, а жены мужьям, только все делают вид, что ничего не происходит. Ложь унижает человеческое достоинство, и люди превращаются в скотов. А Коллонтай предпочитала жить честно. В ее жизни появлялись и исчезали мимолетные мужчины вроде меньшевика Пети Маслова и большевика Шляпникова, и надо сказать, что все эти типы не стоили даже ее мизинца. Но самое большое разочарование Шурочки – это матрос Паша Дыбенко. Свобода была жизненным кредо Шуры, а ради него Александра снова загнала себя в узы брака. Трудно себе представить, но утонченная аристократка вышла замуж за малограмотного дикаря с ворованной золотой цепью на покрытой шерстью груди! Парадокс! Да, кстати, Дыбенко был не только вор, но еще и трус. Ты знаешь эту историю?
– Какую историю?
– Ну как же, – многозначительно протянула ведьма. – Когда переговоры в Бресте сорвались, было объявлено: «Ни мира, ни войны». Но немцев подобная перспектива не устраивала, им нужен был прочный мир, чтобы бросить все войска на Запад. И пруссаки посадили в эшелоны несколько второсортных полков и пустили их в сторону Петрограда. В принципе, наступления как такового не было. Немецкие войска просто ехали в поездах и занимали станции. Дыбенко с матросами был послан под Нарву остановить противника. И что ты думаешь? – хмыкнула рассказчица. – Его матросы испугались и драпанули так, что искали их по всей России. Нашли только под Самарой. Дыбенко посадили за измену. И вот тогда Коллонтай под свою ответственность попросила партийных соратников отпустить Павла Ефимовича из тюрьмы. Но товарищи по партии сделали непонимающие лица – дескать, а кто ты такая, чтобы за него хлопотать? И Шурочка оформила с Дыбенко официально отношения, первой в Российской республике зарегистрировав в загсе брак.
Старуха говорила все быстрее и быстрее, точно боялась, что ее перебьют, не дослушав.
– А этот малодушный тип, я имею в виду поганца Пашку, вместо того чтобы пасть Шуре в ноги и слезно благодарить за великодушие, немедленно скрывается в неизвестном направлении в компании своих вечно пьяных дружков-матросиков. Как ей было жить? Кругом одни предатели! А надо заметить, что перед этим у Александры на глазах стреляется друг детства, тайно в нее влюбленный морской офицер. Он перед самой революцией подарил Шуре подвеску – золотую женщину-сову, с которой Коллонтай никогда не расставалась. И в пару к ней великолепный гребень тонкой старинной работы, который всегда лежал у Шуры на трюмо. Почему-то на этого друга произвело неизгладимое впечатление, когда несгибаемая Александра пошла отвоевывать у попов лавру, и белогвардеец, вместо того чтобы тихо отбыть с семьей в Стамбул, как это делали его однополчане, пришел домой к Александре Михайловне и на пороге ее комнаты пустил себе пулю в лоб.
На кухне повисло тягостное молчание, которое прервал тяжкий мамин вздох и горячечный шепот старухи:
– Сколько лет прошло, а она не могла вспоминать об этом без содрогания. Друг детства называется! Он отравил ей жизнь, сделав виновной в своей гибели. Или взять Владимира Ильича. На восьмом съезде партии Шурочка поставила вопрос о создании колоний для освобожденных женщин, но Ленин ее не поддержал. Мало того, он разорвал с Коллонтай товарищеские отношения, по сути, от нее отвернувшись.
– Вот подлец! – поразилась мама.
– А ты думаешь! – с воодушевлением подхватила старуха. – Крови было много, но опасности для жизни никакой. Мерзавец полагал, что дешевый фарс сможет удержать возле него такую выдающуюся женщину, как Шура Коллонтай! Жалкие пигмеи! Предатели общего дела! Никто ее не понимал! Поэтому и остановились на полпути ее выдающиеся начинания, и не вздохнули, как Шурочка мечтала, освобожденные от семейного ярма трудящиеся женщины. Мы и сегодня рабыни привычки и глупых условностей. Сами себе напридумываем любовей и мучаемся в несчастных браках. Да кому он нужен, этот брак! Ты, Наталья, будь умнее. Не смей жалеть мужиков! Сама о себе не позаботишься – никто не позаботится! Детский дом – самое подходящее место для твоего парня. Не зря же Александра Михайловна создавала детские колонии и приюты. Там детям лучше. Она и сына своего сама никогда не растила. А вырос, между прочим, прекрасный парень. Послом стал. В колониях на воспитание ребят страна кидает профессиональные педагогические кадры! А ты кто, Наташ? Педагог? Нет! Вот то-то и оно. Что ж ты лезешь детей воспитывать? Умная была женщина Александра, знала, что делала, светлая ей память…
Трясясь от озноба под тонким одеялом, Котя впал в забытье. Он все хотел крикнуть маме, что старая ведьма только и ждет подходящего момента, чтобы отомстить им за смерть своей Королевы, но голос так и не вернулся. Сколько прошло времени, мальчик не знал и очнулся в светлом просторном помещении, оказавшемся лазаретом детского дома. Увидев незнакомые стены и склонившееся над ним чужое женское лицо, он закричал так страшно, что добрая санитарка сначала отшатнулась, а затем принялись укладывать Котю обратно на кровать, с которой он все порывался вскочить и побежать спасать маму. Больше он маму так и не увидел и был уверен, что красноглазая ведьма извела ее в ту страшную ночь за то, что он, глупый Котя, до смерти обидел Королеву Ведьм.
Рим, I век н. э.
День клонился к вечеру. Над императорскими садами плыл аромат цветов. Порхали бабочки, но Хлоя их не видела. Верная рабыня Мессалины сидела в увитой плющом беседке и делала вид, что чистит хозяйские драгоценности. Все ее мысли были об Исааке. Девушка заметила иудея сегодня в покоях дворца, и невероятная радость охватила гречанку. Исаак про нее не забыл! Любимый за нею вернулся!
Футляр за футляром открывала она и, не вынимая искрящихся изумрудами серег, алмазных ожерелий, сапфировых подвесок, гребней, заколок, расшитых камнями лент, так и не притронувшись к украшениям, закрывала и складывала обратно в корзину. Поглощенная мечтами, Хлоя не замечала ничего вокруг. Крадущиеся шаги девушка услышала только тогда, когда Нарцисс тихонько вошел в беседку и тронул ее за плечо.
– Хлоя, – окликнул он. Рабыня вздрогнула и обернулась. – Не бойся меня, Хлоя. Я знаю твою тайну.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Голос гречанки дрогнул, хрупкое тело под легкой туникой покрылось мурашками.
– Твой иудей вернулся. Он говорил со мной.
Хлоя зарделась и испуганно взглянула на императорского вольноотпущенника. Он словно прочел ее мысли, а это грозило неминуемой бедой.