Черная Мадонна
Шрифт:
Словно подчиняясь одному из непреложных законов природы, ровно через сутки жизнь вновь разлилась по узким мадридским улочкам. И мы, приезжие, с завистью наблюдали, как изменились горожане за одну ночь, какой просветленностью они отличались от самих себя – тех, какими были еще вчера. И вновь мы забыли о собственной отчужденности, нахлынувшей на нас в опустевшем Мадриде, потому что добродушные хозяева города, выходя из домов, одаривали окружающих своей любовью, словно продолжая рождественское священнодействие.
Конечно, Москва нас разбаловала,
– Местные жители начисто лишены страсти к гигантомании.
– Да, ты видишь, какие испанцы малорослые в массе своей? Они среди больших построек совсем потерялись бы.
Разглядывая скромное, но яркое убранство, всматриваясь в разгоряченные лица людей, я думала, что самое ценное в любом празднике – это умение прожить, прочувствовать момент счастья и светлой радости. Мы были вместе, мы держались за руки и знали, что испанцы с нами солидарны. Да, салют был небольшой и не выглядел роскошно, но дело ведь было не в салюте, а, скорее, в его ожидании.
Около одиннадцати часов вечера мы с трудом выбрались на Пласа дель Соль – Площадь Солнца. Лучами от неё в разные стороны расходились несколько крупных улиц, переполненных ждущим Нового года людом. Обитатели близлежащих домов вышли на балконы и бросали нам на головы блестки и конфетти.
– Смотри, у них тут разрешено шампанское с собой приносить.
– Да, а пластиковые стаканы какие гигантские – туда литр, наверное, войдет.
– А что у них за банки консервные?
– Не знаю, по рисунку на этикете похоже на крыжовник.
– Может, оливки?
Рядом с нами шумела компания подвыпившей, или просто весёлой молодежи. Они раздавали всем вокруг пластиковые стаканы и откупоривали бесконечные бутылки шипучего напитка. Мы пытались отказаться, но это было бесполезно.
– Как-то неловко. Пристроились тут и даром будем пить.
До Нового года оставалось пять минут.
– Ладно, мы же не знали, что можно приносить с собой.
– Берите, берите, вот сейчас налью вам, – громыхал вокруг нас виночерпий, – А где ваш виноград?
– А, это был виноград…
– Эй, ребята, дайте-ка коробку! У наших гостей тут винограда нет. Как же так? Без этого нельзя, без этого и Новый год – не Новый год.
– Ты понимаешь, что он говорит?
– Очень смутно, но отказываться уже неудобно.
– Слушайте, когда начинают бить часы на башне. Видите, – показал он наверх, – Там часы. Понятно? Тик-так-тик-так. Да? Вот когда начнется отсчет, нужно на каждый удар съедать по виноградине и загадывать желание. Двенадцать, ясно? Двенадцать ударов. Здесь в каждой банке двенадцать штук.
– Эй, Хорхе, иди сюда, сейчас начнется.
– Ну, я пошел. Вы поняли хоть? Ладно, смотрите, – он показал пальцами на глаза, – Смотрите на меня, и все будет ОК.
И всё началось, и начался отсчет, и мы глотали виноградины одну за другой, захлебываясь счастьем и умилением
– Ты заметила, что виноград без костей?
– А банки, эти банки. Они ведь специально их производят – к Новому году. Ну, молодцы!
Да, в эту ночь непривычная глазу внешняя скромность потонула в море простых человеческих эмоций. Не шикарностью салюта и не высотой, на которую взлетали фейерверки, измерялись отношения между человеком и человеком, между государством и его народом. В тот момент нам казалось, что божественная гармония присутствовала во всем: даже в странном для нас соотношении крохотной мадридской площади с необозримым пространством души испанца, стремящегося жить по простой и понятной заповеди: возлюби ближнего своего, как самого себя.
Мы здесь не дома – мы были в гостях. Мы были пришельцами, но не разрушителями, а влюбчивыми путешественницами, пытающимися не только смотреть, но и видеть. Мы тогда ещё и тысячной доли информации не получили об этом иберийском крае, но всё, что нам удалось узнать, мы пропускали, как электрический разряд, сквозь наши сердца. И это давало нам право, навсегда оставаясь русскими, на секунду почувствовать себя испанцами.
Отказавшись от адвоката во время собеседования, мы всё-таки не были до конца уверены, что он не понадобится нам и позже, когда дело дойдет до второй встречи со служащими организации по приему беженцев. В C. E. A. R. е, то есть в ИКПБ, нам посоветовали обратиться к частному специалисту, который занимался сложными делами беженцев и первую консультацию давал бесплатно.
Мы пришли без звонка. Адвокат был занят или отсутствовал. С нами общался его ассистент.
– Честно говоря, мы не знаем, нужен ли нам адвокат. Какую роль он будет играть на главном собеседовании? Он будет вступать в разговор? Вдруг это помешает ходу дела, собьет нас с мысли? Ведь вряд ли это будет русскоговорящий адвокат. То есть, это будет тройной перевод, а значит, возможны неточности, что в таком деле, как я понимаю, крайне опасно. Показания должны максимально совпадать, хоть и даются с двух разных точек зрения. Факты, последовательность, даты – тут осечек быть не может.
– Вы всё очень верно понимаете. Не думаю, что сейчас адвокат вам так уж необходим. Главное – достоверность и логичность изложения событий. И самое важное, чтобы в ней действительно был факт преследования, который подходит к статьям Женевской конвенции. Вы слышали что-нибудь об этом?
– Да, читали немного в Интернете.
– Почитайте ещё, это вам поможет. Если вам откажут на каком-то этапе – приходите.
– Мы ещё не знаем, в какой город нас отправят.
– Не забывайте, что в каждом центре, где живут беженцы, обязательно в штате есть адвокат, и услуги его бесплатны. Это его работа. Там вы сможете консультироваться.