Чёрная пешка

Лукьянов Александр Николаевич

Здравствуй, старший!

Спасибо за письмо! Понимаю, что ты очень занят, но все равно находишь время отвечать мне. Это просто здорово. Мое самочувствие день ото дня - все лучше. Учусь по-прежнему на "отлично", нагнала все, что пропустила. Врачи надоедают гораздо меньше, а удивляются по-прежнему. Но какие зануды! И почерки у них вообще нечитаемые. Ни за что на свете не стала бы врачом! Буду учителем, как ты и мама. Она, кстати, мое решение одобряет. Тем более, что все результаты

детектирования у меня теперь - черные. Вот окончу школу и приеду в Цугазай поступать в университет на твой факультет. Не будешь против?

У нас сеется снежок. А на Бацузе, наверное, нет спасения от дождей? По крайней мере, так написано в учебнике по географии. Как-то быстро промелькнуло время, скоро опять новогодний праздник... Помнишь, ровно год назад мы и познакомились?

Старший, не запамятовал ли ты о наших с мамой намерениях? На зимних каникулах обязательно приедем, так что готовься!

Никогда не забывающие тебя

Оки и ее мама

P.S. Цезай тоже о тебе помнит, только ему не до писем. Хлопот - по самые острые уши. Недавно в наш дом переехали две новых семьи с кошками и, конечно, дело собачьей чести - поставить этих наглых мяукалок на место.

Саракш, Островная империя

Черный Пояс, о.Бацуза, город Цугазай

Цугазайские Новостройки, Голубиная улица, дом 19, кв. 31

8 часов 65 минут, 4-го дня 1-ой недели Красного месяца, 9591 года от Озарения

– Кто с кем поссорился? Ты с женой?!
– Всеслав ошеломленно уставился на Даццаху Хо. Тот подавленно кивнул.

– Глубинный боже! Но как, скажи на милость, это вообще возможно? Мне казалось, что вы - идеальная пара и прекрасно понимаете друг друга. Во всяком случае, оба очень терпеливы и снисходительны к недостаткам друг друга.

– Я и сейчас так считаю.
– ответил Хо.
– Все верно, но видишь ли...

Он помолчал, барабаня пальцами по столу. Выглядел Даццаху Хо непривычно: был каким-то неуверенным, нервным, избегал встречаться с Всеславом взглядом. Наконец, совершенно невероятными казались его трехдневная щетина на обычно идеально обритой голове и красные от бессонницы глаза.

– Видишь ли, виноват один я. Так получилось, что сразу навалилось много неотложной и сложной работы. Замотался. Ну, не молод все-таки, устал... Сорвался, наорал на нее. Впрочем, не в том дело.

Хо опять замолк. Он явно хотел что-то сказать и не знал, с какой стороны подступиться. Оглядывался по сторонам и почему-то его особенное внимание привлекали торшер и люстра.

– Я приехал, потому что мне нужно было отвлечься.
– внезапно провозгласил он, уставившись на стеклянные шары торшера.

Всеслав окончательно перестал что-либо понимать.

– Пойдем,

подышим, а?
– предложил Хо.
– Проводишь меня до остановки. Пора домой, буду восстанавливать семейный мир.

С полуночи зарядил мелкий дождь и без перерывов моросил до вечера. Чувствовалось, что он вообще не закончится в ближайшие сутки. Во дворе сегодня вообще не было ни души. Но, предложив прогулку, Даццаху как-то изменился, словно принял какое-то решение.

– Может, останешься переночевать?
– на всякий случай предложил Всеслав.

– Какое там! Завтра с утра намечена раздача плюх моим нерадивым подчиненным. Знаешь, репрессии нельзя откладывать, это разлагает подчиненные тебе массы трудящихся.

– Тогда идем.

Шурша плащами, они спустились по лестнице и вышли под морось. Ночное небо забыло о полагающемся ему вишневом оттенке и было безнадежно чугунным, словно где-нибудь над хонтийскими равнинами.

– Веришь в предчувствия?
– внезапно спросил Хо.

– Какие?
– удивился Всеслав.

– В плохие, само собой.
– мрачно ответил Даццаху.
– Хорошие обычно не сбываются, на них можно вообще не обращать внимания.

– Н-ну, как сказать... В общем, верю.

– Правильно делаешь. Вот у меня на днях появилось очень сильное предчувствие, что ты столкнешься или уже столкнулся с нешуточными неприятностями.

Всеслав насторожился.

– С какими?

– Кто ж их знает?
– раздраженно буркнул Хо.
– Бытовая травма или там (храни Глубинный!) еще что-нибудь в том же роде - это, конечно плохо, но все-таки полбеды. И потом - на все промысел богов, от положенной по статистике порции гадостей жизни никто не застрахован. Не обидно хотя бы. А вот, если неприятности проистекают от людей, это уже куда хуже. Так что я приехал, чтобы поделиться опасениями и предостеречь.

– Но отчего, гацу ба-дацу?

– Не знаю!
– отрезал Даццаху Хо. Он впервые посмотрел Всеславу в глаза и медленно повторил: -Не знаю! Предчувствие. Только прошу, будь пару ближайших недель, ну... пособраннее, что ли, повнимательнее. Поосторожнее, в общем. Ага, вот и транспорт.

Скоростной трехвагонный трамвай, разбрызгивая воду и время от времени прыская искрами из-под колес, лихо подкатил к остановке.

– Бывай!
– Хо откинул капюшон плаща, крепко пожал руку Всеславу.
– Помни о сказанном. И звони сразу же, если вдруг что-то стрясется. Слышишь - сразу же!

– Обязательно.
– ответил Всеслав.
– Спасибо.

Он стоял и смотрел, как рубиновые огоньки трамвая исчезают в темноте. Ай да Даццаху! Что это с невозмутимым работником службы социального контроля? И потом, он явно не хотел разговаривать в квартире. Случайно, или?..

Всеслав возвращался, сунув руки в карманы мокрого плаща и старательно обходя блестевшие отражениями фонарей лужи. Быть может, инспектору стало известно о каком-то нечаянном проступке Бидзанби Да? Служба мешает предупредить открыто, а дружба обязывает это сделать хотя бы в завуалированной форме.