Черная пустошь. Дилогия
Шрифт:
– Да и кого контролировать? – заметил Адам, разминая мышцы шеи. – Наши ученые работают на совесть, Верховин уже протянул провода по всему лагерю, скоро включим защиту. Я, честно говоря, думал, что ограду мы поставим только через дня два, а видишь, как здорово вышло.
– Я думаю, это потому, что каждый делает то, что умеет и знает.
– Хорошая идея, – улыбнулся Адам и продолжил размышлять вслух, была у него такая привычка. – Техники наши тоже молодцы, тянут водопровод из подвалов, скоро горячая вода будет везде. Вот если бы они еще придумали, как канализацию и сточные воды отвести за пределы лагеря – цены бы им не было…
– Мистер Фолз, это Верховин, –
– Я на крыше башни, Николай. Прием.
– Мы проверяем параметры напряжения для ограждения. Ждем вас.
– Простите, пожалуйста, но я сейчас занят. Начинайте без меня.
– Хорошо, – голос искажался шипением помех.
– Николай?
– Да?
– Большое спасибо, Николай. У меня просто нет слов, чтобы выразить всю степень восхищения вашей работой. Спасибо.
– Да не за что, Адам. Вы меня просто в краску вгоняете.
Инженер отключился.
– Вот возьми мистера Верховина, – сказал Адам, – как ты думаешь, почему он испытывает неловкость, когда его благодарят за то, что он делает?
– Не знаю, – пожал плечами Джек.
– Скорее всего, тут две причины: первая – он по-настоящему скромный человек. В отличие от таких, знаешь, кокетливых умников, которым нравятся, когда их хвалят.
– Как девчонки в школе, – Джек изобразил лицом и свободной левой рукой некую пародию на стоящую перед классом лучшую ученицу, в притворной скромности закрывающую глаза и хлопающую ресницами.
– Наверное, – улыбнулся Адам, – я, честно говоря, слабо помню школу, старость, знаешь ли.
– А вторая причина?
– Мне кажется, что на прежней работе, которая была у мистера Верховина, его там просто не ценили. Он, наверное, работал так, как и сейчас, выкладывался, старался, а начальство не обращало на него никакого внимания. Некоторые люди не ценят таких, как мистер Верховин – незаметных тружеников. Есть разные виды начальства, одни считают подчиненных мусором, другие панибратски похлопывают по плечу и готовы сожрать, если допустишь хотя маленькую ошибку, третьи считают тяжелый труд своих подчиненных обычным делом, над которым не стоит особенно задумываться и за который не стоит хвалить.
– Нам очень повезло с мистером Верховиным.
– Я тоже так думаю. Ну, как там наша птичка?
– Пошел на второй круг, два километра от периметра в глубину…
В то время, как Адам в разговоре с Криди-младшим заставил себя не думать, над тем, как трудно сейчас Майклу Фапгеру, Джек Криди-старший разговаривал с Алексом Томпсоном возле палаток первого батальона.
– Травы набрали всего ничего, скотине еле-еле до завтра хватит.
– Ну хватит, – проворчал Томпсон, – не сдохнет твоя скотина. Я же говорил тебе еще на Земле – вместо бумажной упаковки или пенопласта для своих плугов и другого барахла использовать скошенное загодя сено.
– Да мы-то использовали, – махнул рукой Криди, – не дурнее тебя, да только хотелось сразу понять, как скотина местные корма примет.
– Вот сегодня и проверишь.
Они немного помолчали, поглядывая на то, как солдаты растягивают палатки, вбивают алюминиевые колышки поглубже в землю, носят кипы спальных мешков и одеял. Томпсон и старший Криди познакомились во время подготовки. Оба семейные, оба в годах, они сблизились, как могут сблизиться соседи при переезде в новый дом. Их жены подружились сразу же, у них сразу же нашлись общие темы – рецепты, дети, кухня, время от времени разбалтывающиеся мужики, в общем, вечные темы женских разговоров во время общей работы по кухне или вечерком за кофе. В тренировочном лагере на Земле Криди
– Как там мои? – спросил Томпсон.
– Нормально, твои Фред и Роджер наработались, еле ноги волочат – помогали транспорты разгружать.
– Молодцы, что не отлынивали.
– Да они же у тебя совсем взрослые мужики, Алекс, все отлично понимают, что к чему.
– Это да, – довольно усмехнулся Томпсон.
– Наши старухи уже устроились, я заходил полчаса назад проверить – так они уже всех проглотов накормили, сами сидят себе, кофе пьют с булочками. Итальянец этот, Валлоне – толковый мужик, команда у него ничего себе. Это же, прикинь, на такую ораву еду наготовить.
– Так ты же говорил, что наши половины сами готовили?
– Ну, кто семейный – тем проще, жены еду готовят или дочки, а технарям и солдатам или неженатым – надо же питаться нормально. Наши только за булочками и сдобой сходили. Слышишь, ученые наши, – оживляется Джек, – говорят, вообще с самого утра не ели ничего – так в работу ударились. Мазаев лично распорядился, чтобы все ели в три смены.
– Да, я знаю. Наши тоже по ротам в столовую бегали.
Снова – молчание, его нарушает Томпсон:
– Что там твой Джек?
– Младший с самого утра в башне пропал, – улыбается старший Криди, – мне, слышишь, по рации докладывается, мол, па, к обеду не жди, приду, как стемнеет, дел полно. Слыхал, «дел полно»? – он довольно смеется.
– Он у тебя головастый.
– Да, – с гордостью за сына подтверждает Криди, – у нас в роду дураков не было. Джек, наверное, в деда подался. Отец мой с малолетства на земле трудился, но любил всякие штуки хитрые придумывать. У нас воду из колодца насос от ветряка вытягивал, повернул рычаг – и само полилось. Мог сам часы сделать, да такие точные что за год только на минуту опаздывали. Делал пугала такие, что сами руками-палками от ветра мотали, как живые, у нас сроду ни одной вороны на полях не было. Сам бочки делал, сейчас такого искусства уже никто и не помнит, а зачем, когда стальную бочку можно купить, – с горечью сказал Криди. – Никто отца не учил, сам придумал. Все сам мог сделать своими руками, все починить мог.
Снова молчание. И Томпсон и Криди из той породы мужчин, для которых паузы в разговорах часто важнее любых слов.
– Как он? – негромко спрашивает Джек, кивая в сторону широкоплечей фигуры Майкла, медленно идущего вдоль проволочного забора.
– Держится, – тихо отвечает Томпсон.
– Это же надо такая беда – в первый же день парня потеряли, – качает головой Джек.
– Судьба, – меланхолично пожимает плечами Томпсон, привыкший к потерям за долгие годы службы в миротворческом батальоне по всему миру, – тут уж как написано, так и будет. А комбат наш молоток – с каждым поговорит, пошутит, спросит, что да как. Первый бой вообще чисто прошел – сколько волков положили.