Черная река

Твелв Хоукс Джон

Но раненый будто не слышал, все кричал, катаясь по полу и зовя доктора.

— Я только просила замолчать, — сказала матушка Блэссинг, теряя терпение. — Неужели так трудно заткнуться?!

Ирландка выждала несколько секунд — раненый вопил. Выстрелив ему в голову, Арлекин подошла ко второму технику — худощавому мужчине лет тридцати с короткими черными волосами и угловатым лицом. Он дышал так часто, будто готов был хлопнуться в обморок.

— Как зовут? — спросила матушка Блэссинг.

— Гюнтер Линдеманн.

—

Добрый вечер, герр Линдеманн. Не подскажете, где у вашего компьютера USB-порт?

— 3-здесь нет… То есть имеется, но в башне. — Отлично. Ведите.

Линдеманн провел их к двери в башню из листового стекла толщиной шесть дюймов. Техник просунул руку в сканер ладони, и дверь открылась.

Внутри в стерильном помещении царил холод. Холлис быстро подошел к рабочей станции с компьютером, клавиатурой и монитором, снял с шеи золотую цепочку и вставил флэш-карту в порт.

На экране тут же выскочило сообщение на четырех языках: «В СИСТЕМЕ НЕИЗВЕСТНЫЙ ВИРУС. ОПАСНОСТЬ — ВЫСОКАЯ». Экран на секунду погас, затем появился красный квадрат, состоящий из девяноста квадратов меньшего размера: только один был чистого красного цвета — он мигал. Словно раковая клетка, поразившая здоровое тело…

Матушка Блэссинг обернулась к Линдеманну.

— Сколько охранников в здании?

— Прошу, не надо…

— Просто ответь на вопрос, — перебила она.

— Один охранник — за стойкой снаружи, двое — наверху. Есть еще те, кто сегодня отдыхает. Они живут в здании через улицу и могут прийти в любой момент.

— Что ж, буду готова их встретить. — Арлекин повернулась к Холлису: — Дайте знать, когда мы закончим.

Она вывела Линдеманна из башни, а Холлис остался у рабочей станции. На экране замигал второй квадратик. Что за битва шла сейчас внутри компьютера? И что сказала бы Вики, будь она здесь, рядом с Холлисом? Убийство охранника и техника сильно огорчили бы ее. «Семена в ростки…» — так она всегда говорила, мол, совершенное во гневе вернется к тебе и затмит Свет.

Холлис снова взглянул на монитор: два квадрата ярко светились. Вирус дублировал себя каждые десять секунд. Вот красным загорелись все квадратики; где-то в здании зазвучала тревога. Не прошло и минуты, а вирус победил систему. Замигали все девяносто секций фигуры, и экран погас окончательно.

Выбежав из башни, Холлис увидел, что Линдеманн лежит на полу лицом вниз. Футах в десяти от него стояла матушка Блэссинг, нацелив пистолет-автомат на дверь.

— Все, — крикнул Холлис. — Уходим.

Ирландка развернулась к Линдеманну — ее глаза блестели все тем же холодным огнем.

— Оставьте, — сказал Холлис. — Только время терять.

— Ну, смотрите, — ответила матушка Блэссинг таким тоном, будто ее просили пощадить насекомое. — Он может сказать Табуле, что я больше не прячусь на острове.

Они вернулись в подвал, но только вышли из-за штабелей оборудования, как на них обрушился

шквал огня. Матушка Блэссинг с Холлисом бросились на пол позади резервного генератора. Пули под разными углами били в трубы теплотрассы над головами.

Стрельба прекратилась. Послышались щелчки затворов; солдаты меняли обоймы штурмовых винтовок. Кто-то что-то выкрикнул по-немецки; свет в подвале погас.

Холлис с матушкой Блэссинг лежали вплотную на бетонном полу в полной темноте. Только слабенько суетились красные диоды на корпусе генератора. Сев и потянув к себе сумку с инструментами, Холлис заметил рядом темный силуэт Арлекина.

— Лестница в сотне футов отсюда, — прошептал Холлис. — Бежим к ней.

— Свет выключили, — возразила матушка Блэссинг. — Это значит, у наемников инфракрасные визоры. Мы их не видим, зато они видят нас.

— Что же вы предлагаете? Оставаться и биться?

— Охладите меня. — Арлекин протянула Холлису фонарик и небольшую металлическую канистру. Холлис не сразу, но сообразил, что это — тот самый баллончик с жидким азотом, которым матушка Блэссинг намеревалась обезвреживать датчики движения.

— Обрызгать вас этим? — недоверчиво спросил боец.

— Да. Но не заденьте кожу. Распылите азот на одежде, этого хватит.

Зажав фонарик в кулаке, Холлис включил его, так чтобы свет пробивался сквозь пальцы. Матушка Блэссинг лежала лицом вниз. Холлис стал разбрызгивать жидкий азот по ее штанам, ботинкам и куртке. Потом ирландка перевернулась на спину, и Холлис продолжил, стараясь не попасть ей на руки и в глаза. Когда азот закончился, баллончик слабо зашипел. Арлекин села. Губы ее дрожали. Коснувшись плеча ирландки, Холлис ощутил обжигающий холод.

— Возьмете пистолет-пулемет?

— Н-нет, — ответила Арлекин. — В-вспышка от выстрела выдаст м-меня. Об-бойдусь мечом.

— Вы же не видите противника.

— Я использую ч-чувства, мистер Уилсон. Противник н-напуган, дышит чаще, тяжелее и п-палит в каждую тень. Чаще всего наш враг п-поражает себя сам.

— От меня что-нибудь требуется?

— Дайте мне п-пять секунд, потом с-стреляйте вправо.

Арлекин скрылась во тьме. Холлис встал и расстрелял обойму из пистолета-пулемета. Наемники ответили огнем из трех точек в левой стороне подвала. Через секунду раздался мужской крик. Вновь началась стрельба.

Вытащив полуавтоматический пистолет, Холлис вставил обойму, передернул затвор. Услышав, как кто-то из наемников перезаряжает винтовку, он двинулся на звук. Подвал озарился светом со стороны открывшихся дверей лифта. Тогда Холлис пальнул по фигуре, стоящей возле какого-то механизма.

Снова раздались выстрелы. Потом наступила тишина.

Включив фонарик, Холлис увидел в шести футах перед собой мертвое тело наемника. Возле кондиционера наткнулся на второй труп — правая рука солдата была отделена от плеча.