Черная река
Шрифт:
Он надолго задумался, и на палубу опустилась тишина. Кесса, Хельг и Вайгест незаметно толкали друг друга в бока, но заговорить никто не решался.
– Речник Фрисс! – подала голос Алиса. – Что такое Великая Тьма? Это она была в мире после Применения?
Кто-то из старших усмехнулся.
– Что ты, Алиса, - проворчал Окк Нелфи. – Это было ещё раньше. Так давно, что и горы не вспомнят.
– Но ведь Илирик, Келга и Миндена жили тогда – тогда, при Повелителях Демонов, когда эти твари загоняли нас под землю, во тьму! – возмутилась Алиса. – Тогда, при Короле-Речнике, который прогнал демонов! Это же в его времена было, поэтому мы и Праздник Крыс отмечаем…
Кесса удивлённо
– А-а… Да, они тогда были здесь, - нехотя кивнул Речник, отвлечённый от своих мыслей. – Но это был не первый раз, когда они рождались. Они приходили к живым много раз. И впервые это было в дни Великой Тьмы, когда пришла первая из Волн.
Все, даже Сьютар и Окк, вздрогнули и беспокойно поёжились – и вовсе не из-за мокрого ветра, лезущего под полог. Кесса невольно пригнулась. О Волне на берегах Реки лишний раз не вспоминали, о ней рассказывали очень редко – пока не слышат старшие, в тёмных пещерках. Хельг и Конен несколько раз пытались расспросить о Волне Речника Айому – и он, обычно невозмутимый, прогонял их с проклятиями. И Кесса не знала о Волне почти ничего – ничего, кроме того, что знал каждый в Фейре: что она приходит из Хесса, что она убивает всё на своём пути, и что «капли» этой Волны – живые существа, лишённые разума.
– И… куда она пришла, если это было до Применения? – нерешительно спросил Хельг. – Ведь в Тлаканте не было ни магии, ни хесков…
– Будет вам! – беспокойно зашевелился Окк. – Мы здесь, на Синих Взгорках, одни, а это скверный разговор. Расскажи нам что-нибудь ещё, Речник Фрисс. Расскажи о делах Короля! Куда Астанен отправляет тебя на этот раз?
Речник едва заметно пожал плечами.
– Небольшое дело с магом, не платящим налоги, - ответил он. – Надеюсь, это ненадолго.
– Ты сразишься с магом?! – встрепенулась Кесса, а Алиса ахнула. – Речник Фрисс! Тебе надо взять с собой Эмму, она…
– Хаэй! – Сьютар, дотянувшись, хлопнул её по ноге. – Думай, Кесса, что говоришь! Надо же было такое ляпнуть…
– Я справлюсь, - отозвался Речник. – Для Эммы здесь дела найдутся. Не хотелось бы из-за этого чародея пропустить Праздник Крыс…
…На длинном шесте, вколоченном в обрыв, развевались на ветру яркие узкие ленты – на самом верху висел тёмно-синий флаг Реки, внизу же были нанизаны флажки-метки Друзей Трав. Их собирали по всей степи – осенью Друзья Трав вешали их на растения, оставленные на семена, зиму ленты лежали под снегом, сейчас же все семена опали и взошли, и жители срубили иссохшие стебли, а флажки унесли в Фейр. Корабль Друзей Трав должен был прилететь со дня на день, и Сьютар не убирал далеко праздничные перья – он был не в ладах со скайотами-наблюдателями, и всё же встречал их, как подобает жрецу участка.
Река отступила от обрыва, вернулась в берега и оставила много места для поленниц. Сухие стебли, разрубленные на части, куски всплывших коряг, связки сухих листьев были повсюду. Из пещер тянуло размятыми листьями Стрякавы – их солили в бочонках, их смешивали с тушёной рыбой и надоевшим солёным Листовиком. Старые запасы жгучей цакунвы достали из каменных чанов, смешали с рыбьими потрохами и ростками пряных трав, щедро заливали ею куски Листовика и рыбы, - снова на участке готовили икко и икеу и с нетерпением ждали, когда приплывут вниз по Реке новые Листовики. Рыба отнерестилась и отъелась после нереста, клевала теперь не так охотно, как в месяце Кэтуэса, и строй рыбаков на берегу поредел – только на рассвете кто-нибудь выбирался с удочкой на причал Фирлисов и проверял сети в тростниках. Зато прогрелась вода, и купаться
Кесса выбралась из пещеры, прижимая к груди свёрнутые листья, и остановилась на берегу, задумчиво глядя на воду. Время было позднее – кто хотел купаться, давно окунулся и вернулся к делам, рыбаки разошлись, из открытых нараспашку пещер доносился перестук топоров и хруст разминаемых листьев, пахло копчёной рыбой и соком Стрякавы и Усатки. Пучок свежей Усатки был и в одном из свёртков – Кесса сама его туда сунула, вспомнив слова Фрисса о хесках, любящих пряные травы.
– Хаэй! – негромко окликнули её. На причале Фирлисов сидел Речник Фрисс, одним глазом лениво поглядывал на удочку. Он был без доспехов и без плаща – оставил их в пещере Скенесов, но перевязь с мечами была с ним всегда. Он недавно искупался и теперь ждал, когда кожа обсохнет, одежда грелась на солнце рядом с ним.
– Хаэй! – отозвалась Кесса и помахала свёртком. – Я иду к Эмме и Ингейну!
– Хорошо! – кивнул Фрисс. – Я был у них на рассвете. Всё по-прежнему…
Он провёл пальцем по коряге – там, где кора сошла с неё, и на белесой древесине виднелись полустёртые чёрные линии.
– Ты не знаешь, чьё это? – Речник потрогал рисунок чего-то, смутно похожего на человека. – Айому тренирует лучников в той стороне, тут никто не стреляет, а следы от попаданий видны, и совсем свежие. Кто-то из ваших учится по ночам?
Кесса уставилась на корягу, надеясь, что под волосами не видно, как багровеют её уши.
– Не-а, никого не видела, - соврала она.
– Жаль. По следам видно, что стрелок меткий, - пожал плечами Фрисс и потянулся к удилищу – берестяной поплавок закачался и вдруг нырнул. Кесса на цыпочках прошмыгнула мимо, смущённая и довольная донельзя.
У пещеры Фирлисов было тихо. Кто-то бросил у входа недорубленные стебли Орлиса, незакреплённая дверная завеса хлопала краями на ветру. Кесса почувствовала на себе недобрый взгляд, повернулась к пещере Косгов – там, кроме Диснара и Снорри, стоял сам Сьютар Скенес и вместе с ними что-то вычерчивал среди песка и битого камня. Кусок берега они огородили колышками, и Снорри сейчас прорубал в камне канавки. «Что они там делают?» - Кессе стало на миг интересно, но взгляд Сьютара пригвоздил её к земле, и она, стряхнув оцепенение, шмыгнула в пещеру Фирлисов. «И вечно он не в духе!» - досадливо вздохнула Кесса и тут же забыла о нём.
В пещере Фирлисов, как всегда, было сумрачно, только неровный свет пламени из очага освещал летнюю спальню, а чуть поодаль от очажных камней уже клубился мрак. У огня сидела Эмма, помешивала в плошке над огнём вязкое слизистое месиво – разваренные зёрна Менши. Невдалеке, на ближней к очагу постели, лежал Ингейн, прикрытый старой шкурой товега; мех на ней сильно истёрся, и сама шкура была мала, чтобы накрыть хеска целиком. Его лапа лежала на краю кровати, пальцы слегка подрагивали – а может, красный свет очага метался по ним, и от этого казалось, что они шевелятся.
– Новый рассвет над Высокой Травой! – прошептала Кесса, протягивая Эмме свёртки. – Тут растения и варёная рыба… и ещё прошлогодний Листовик.
– Зелёная луна в небе, - отозвалась Эмма, протягивая руку к полке – за чистой плошкой. Колдунья и раньше не выглядела здоровой, теперь же она словно иссохла – лицо потемнело и осунулось, глаза горели странным огнём. Кесса хотела потрогать её ладонь, но встретилась с Эммой взглядом и отдёрнула руку.
– Как вы живёте? – спросила Кесса. Запах трав, знакомых и не очень, наполнял пещеру и лез в ноздри, но кислухой не пахло. Не пахло и жителями – ни Атуна, ни Нарина не было видно, и их постели были прикрыты травяными покрывалами.