Черная ряса
Шрифт:
— Я завидую ему, — это все, что он ответил.
— А как вы находите мистрис Ромейн? — спросил я затем.
Он положил трубку и внимательно посмотрел на меня. На моем лице — по крайней мере я льщу себя этой надеждой — нельзя было ничего прочесть. Он еще раз затянулся и начал играть с собакой.
— Если отвечать на ваш вопрос, — вдруг заговорил он, — то придется признаться, что мистрис Ромейн не особенно
Он вдруг остановился. Я видел его насквозь, в его глазах отражалась вся его душа. Я заметил, что он сказал мне только часть, очень небольшую часть.
— Можете ли вы объяснить подобный прием? — спросил я.
Он коротко ответил:
— Нет.
— Может быть, я смогу объяснить его вам, — предложил я. — Сказал ли мистер Ромейн своей жене, что познакомился с вами через меня?
Он снова устремил на меня испытующий взор.
— Может быть, мистер Ромейн и сказал это жене, выйдя ей навстречу.
— В таком случае, дело ясно, как божий день: мистрис Ромейн — строгая протестантка, а я католический священник.
Он схватился с поспешностью, которая не обманула бы и ребенка, за это объяснение нелюбезного приема, оказанного ему мистрис Ромейн.
Таким образом я избавил его от необходимости вдаваться в дальнейшие объяснения поведения мистрис Ромейн!
— Благоразумный человек никогда серьезно не огорчается религиозными предрассудками женщины, — продолжал я самым любезным тоном. — Вы обязали мистера Ромейна, и он желает сойтись с вами поближе. Вы опять собираетесь в Тен-Акр-Лодж?
Он снова коротко ответил:
— Не думаю.
Я сказал, что мне жаль это слышать.
— Но, конечно, — прибавил я, — вы всегда можете видеть его у себя, когда приезжаете в Лондон.
Он пустил клуб дыма и не ответил.
Но я решил не отступать.
— А может быть, вы окажете мне честь и отобедаете с ним запросто у меня?
Как джентльмену, ему, конечно, пришлось ответить на этот вопрос.
— Благодарю вас, но я бы не желал этого. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Мы заговорили о другом. Он был любезен, как всегда, но, видимо, не в духе.
— Мне кажется, я уеду в Париж еще в этом месяце, — сказал он.
— Надолго? —
— О, нет! Если заедете через неделю или дней через десять, опять найдете меня здесь.
Когда я стал собираться, он сам заговорил о предмете, к которому не хотел возвращаться. Он сказал:
— Я хочу просить вас оказать мне двоякое одолжение. Во-первых, не говорить мистеру Ромейну, что я еще в Лондоне, а во-вторых, не спрашивать никаких объяснений.
Результат нашего свидания можно выразить несколькими словами. Я продвинулся на шаг к своему открытию. Голос, взгляд и поведение Винтерфильда подсказали мне, что он завидует человеку, женившемуся на мисс Эйрикорт. Говоря прямо, компрометирующие обстоятельства, сбившие с толку моего агента, сводятся к любовному приключению. Припомните, что я говорил вам о странном характере Ромейна, и представьте себе, если можете, каковы будут последствия такого открытия, когда мы будем в состоянии сообщить его владельцу аббатства Венж!
Что касается настоящих отношений между мужем и женой, я могу вам сообщить только о том, чему был свидетелем, придя к Ромейну дня два спустя. Я хорошо сделал, что удержал Пенроза вблизи. Он нам понадобился.
Приехав в Тен-Акр-Лодж, я застал Ромейна в кабинете, но не за работой. Он казался принужденным и в высшей степени расстроенным. До сих пор я не могу в точности определить причины его нервной болезни, я могу только предполагать, что после нашего свидания у него опять был припадок.
Само собой разумеется, вежливость обязывала меня осведомиться о его жене. Она все еще продолжает ухаживать за матерью. Полагают, что мистрис Эйрикорт уже вне опасности. Но, всегда готовая советовать другим обратиться к доктору, эта дама уверена в крепости своего здоровья и отрицает всякую помощь лекарств. Доктор, который лечит ее, просит дочь уговорить ее продолжать назначенное ей лечение. Не предполагайте, что я стал бы надоедать вам этими обстоятельствами без уважительных причин. Нам придется вернуться к мистрис Эйрикорт и ее докторам.
Не прошло и пяти минут с начала моего визита, как Ромейн спросил, не видел ли я Винтерфильда после того, как он был в Тен-Акр-Лодже?
Я ответил ему, что видел, и остановился, ожидая следующего вопроса. Я не ошибся. Он спросил, уехал ли Винтерфильд из Лондона.
Опытные медики утверждают, что есть случаи, когда опасная система кровопускания все еще оказывается полезной. Бывают другие случаи, в которых опасная система говорить правду, является настолько же спасительной. Я сказал Ромейну: