Черная сага
Шрифт:
А Верослав как оробел! Мои воеводы над ним насмехались. А мне сразу подумалось, что здесь что-то не так, и потому я принялся расспрашивать гонца. Однако же гонец сам толком ничего не знал, а только говорил:
— Идут они. И очень много их. Все, говорят, идут, всем народом.
— Зачем же всем?
— Здесь жить хотят. А нас всех перебить. А что мой ярл? И пятисот мечей не наберет. Вот он и говорит: пусть де приходит Барраслав и отстригает мою бороду и, если хочет, отрубает мою голову — так это же хоть свой отрубит, а не криворотый!
А сколько их, тех криворотых,
Нет, то не я был, а Нечиппа. А я — ярл Барраслав. Ярл Верослав зовет меня встать за ним заодин. И, может, он не лжет. И, может, я, подумавши, и двинулся бы на Тэнград. Но в тот же вечер был еще один гонец — ярлградский. Он краток был. Сказал:
— Белун зовет тебя. Хрт требует. Не медли, ярл!
Я не посмел ослушаться. В ночь собрались и ночью же и двинулись. В пути гонец рассказывал:
— Хрт подал голос. Что-то говорит. А что, нам не понять. А Макья плачет. Да, ярл! Из камня текут слезы. Град оробел, не знаем, что и думать. И если б это все, так нет! На Плотницком Углу было видение: как будто кто-то в белом саване… А вот еще!.. А вот…
И много он о чем еще поведал. Я слушал и молчал. А воеводы шумно ужасались. Да все они, кого ты ни возьми, как дети малые.
А шли мы напрямик, спешили. Где наводили гати, а где вброд. Пришли — и сразу к капищу. Хрт, увидав меня, кивнул… и громко и отчетливо сказал: «Убей меня!» Вот так-то вот! Прежде шептал, а тут уже не выдержал, ни от кого не стал скрывать! Тогда я посмотрел на Макью. Да, верно, в ее каменных глазах действительно стояли слезы. А Хрт опять сказал: «Убей меня! Убей!» Я, оглянувшись, посмотрел на воевод. Чурпан, весь белый от волнения, спросил:
— О чем он говорит?
Я промолчал, не зная, что ответить. А Шуба:
— Ярл, скажи!
И остальные:
— Ярл! Говори! Ярл! Ярл!
А я молчал. И бил меня озноб. Руку свело… И так, сведенную, и повело ее к мечу, и рукоять меча сама собой легла в ладонь, пальцы сцепились, сжали рукоять… И чуял я, как наливаюсь силой! И как мой меч — меч непростой! — гудит, из ножен просится. И этот меч, я в этом был уверен, одним ударом поразит Благого Прародителя — и тот развалится и рухнет. А после я ударю еще раз — и рухнет Макья. И Бессмертный Огонь их сожрет. И тотчас и себя сожрет, погаснет. А выбежит Хвакир — я зарублю Хвакира. И тогда всякий, кто б ни пожелал, сможет вступить на беззащитную кумирню, открыть дверь в Хижину, войти, увидеть колыбель, меч обнажить…
И, что ужаснее всего, Хрт этого желает!
— Ярл! Отвечай! — кричали мне. — Ярл! Ярл!
А я по-прежнему молчал. Сперва я был в большом, очень большом смятении. Потом, немного успокоившись и помянув Всевышнего, подумал так: «Кто я такой? Я разве варвар Барраслав? Нет, я — архистратиг Нечиппа, руммалиец, патриций, сын и внук патрициев, наш род — один из самых знатных в Полумире. Так что же я теперь, словно палач, буду рубить чужого бога? И ладно, был бы он с мечом и защищался бы! А беззащитного — ну нет, увольте! Я на такое никогда…»
А Хрт все повторял и повторял: «Убей меня! Убей!» — и с каждым разом громче, громче, громче! И меч гудел, из ножен вырывался. Да и рука моя…
Нет, все же никакой я не Нечиппа! Я — Барраслав, ярл, варвар. Я…
Посмотрел на Белуна. И головою покачал — нет, не могу! И не хочу!
А Хрт опять:
— Убей меня!
А все:
— О чем он говорит? Ярл, отвечай!
Но я молчал. Долго молчал! Потом, собрав-таки все силы, пальцы разжал… и снял руку с меча… и протянул ее волхву. Волхв подошел ко мне, взял меня за руку и, обернувшись к ним, сказал:
— Хрт призывает ярла в Хижину. Хрт хочет говорить ему недобрые слова. Так, Барраслав?
— Т-так, — сказал я.
И мы, оставив их, ушли. Когда я проходил через Огонь, я думал, он сожрет меня. Потом я ждал, что на меня набросится Хвакир. Потом — что двери не откроются. Потом — что рухнет колыбель…
Но не случилось ничего! Я сел к столу, Белун сел на лежанку. Я посмотрел на Прародителей…
И онемел от ужаса! Великий Хрт сидел с закрытыми глазами, а у Макьи из глаз текли слезы. И слезы были красные! Глаза — зеленые, и зелень — это жизнь, а слезы — кровь! О, заступись!..
— И так, — глухо сказал Белун, — уже не первый день. И оттого я и призвал тебя.
— Чтоб я их зарубил?!
— Да, ты. А кто еще? Ты — ярл, и мы — твоя Земля, и Прародители твои. И потому кому, как не тебе, их убивать?!
Я помолчал. Потом сказал:
— Вот почему они меня избрали! Чтобы не свой — чужой их убивал! Чтобы свои остались чистыми, а все проклятия — на нас, на руммалийцев! Чтобы потом…
Я замолчал. Ибо не знал, а что будет потом. Белун сказал:
— И я того не знаю. Да и не знал, когда он выбирал тебя, что скоро ему смерть. Но как предрешено, так и бывает. И ни тебе, ни мне, ни всей нашей Земле ничем, никак того не изменить. Хрт хочет умереть — и он умрет. Умрет и Макья. И только от твоей руки!
— Но разве боги умирают?!
— Умирают. Сперва они, а после их народ. И так всегда, везде. И так когда-нибудь умрет и руммалийский бог, потом умрут и руммалийцы. Народу легче умирать, когда его бог уже мертв. И вот Хрт и спешит, чтобы облегчить нашу смерть. А ты неблагодарен, Барраслав! Хрт отличил тебя, избрал, Хрт подарил тебе всю нашу Землю, дал отомстить Гурволоду, укоротить Стрилейфа, и он бы дал тебе — поверь! — поставить на колени Верослава, и всех других… Но час его настал, он должен уходить. Так помоги ему уйти с почетом, от меча!