Черная смерть
Шрифт:
Айлин же крутила головой, пытаясь рассмотреть местные достопримечательности. А рассматривать было что. В конце-концов столица была довольно богатым городом, и даже бедный её район в котором мы остановились мог похвастаться довольно чистенькими улочками и весьма опрятными домиками, стены которых украшали иногда резным камнем, а иногда и вовсе ставили небольшие статуэтки возле входа. Как правило это были небольшие мраморные фигурки одного из трёх божеств, призванные беречь дом и его хозяина, но изредка встречались и весьма экстравагантные личности предпочитавшие выставить на порог небольших каменных горгулий,
— Смотри, — девушка пихнула меня локтем в бок, указывая на заколоченную досками крест накрест дверь. Над ней была закреплена табличка с криво вырезанным черепом, под которым кто-то углём приписал: «Не входить. Мертвецы внутри», — Ещё один.
— Угу, — согласился я, лениво скользнув взглядом по табличке, — Похоже на то.
— Мне кажется, его вчера тут не было, — покачала головой Айлин, — Может, я, конечно, проглядела, но… — Она с сомнением покосилась на дверь, — Нет, наверное всё-таки не было.
— Зачистка города после чумы всё ещё продолжается, — пожал плечами я, — Может быть храмовники вскрыли новый могильник в этом доме. А может кто-то особенно хитрожопый решил драпануть из столицы от греха подальше, повесив на дверь такую табличку. Просто чтобы отпугнуть воров и защитить оставшееся добро. Обрати внимание, на ней нет ни эмблемы ордена, ни печати цеха лекарей.
— А разве она должна быть? — с сомнением покосилась на меня девушка.
— Иначе как ты поймешь, кто и зачем повесил табличку? — пожал плечам я, — Но случайных воров отпугнёт и такая. Мало кто захочет рискнуть и влезть в дом, по которому могут бродить вполне себе живые и очень голодные покойнички.
— Тоже верно, — согласилась Айлин. И мы снова замолчали.
На площади трёх божеств опять было людно. Народ толпился возле прилавков, кричал, спорил, торговался. Возле статуи монаха опять дымила и источала весьма недурственный аромат полевая кухня ордена. Бегала стайка детишек, гоняя обруч палкой. Ничто уже и не напоминало о той бойне, которая здесь произошла вчера. Тела давно убрали, а кровь смыл ливень, затапливавший улочки города всю ночь. Только трещины в брусчатке, которые несколько человек неторопливо закладывали новыми камнями, говорили, что всё произошедшее было не дурным сном.
— Сир… — из шумящей, гудящей и пёстрой толпы послышался чей-то крик, — Благородный сир, подождите немного.
— Кажется это тебе, — легонько пихнула меня локтем Айлин указывая свободной рукой на какого-то грузного мужчину, проталкивающегося к нам через столпотворение людей возле статуй. Одет он был в парчу и бархат, а на голове носил чёрный берет с пером аиста. Но никаких знаков цеха или гильдии на нём не наблюдалось, да и на дворянство он походил слабо.
— Ну давай подождём. Послушаем, что он нам хочет…
В толпе закричала женщина. Она звала своего сына, убежавшего со стайкой детишек и потерявшегося в толпе. Крик больно резанул по ушам. Кровь внезапно тяжелыми молотками ударила в виски. Я невольно зажмурился и тряхнул головой, пытаясь отогнать внезапно нахлынувшую слабость. А когда открыл их площадь была пуста.
На ней не было никого. Никого, кроме женщины, прижимающей к груди оторванную голову собственного ребёнка. Она кричала. Выкрикивала имя своего погибшего сына. А по камням рядом
Я захотел моргнуть ещё раз. Моргнуть, чтобы отогнать этот проклятый морок. Не получилось. Вместо меня это сделала голова ребёнка, лежавшая на руках у его рыдающей матери. Моргнула и открыла рот, пытаясь ей что-то сказать. Но не смогла выдавить из себя ни звука. Лишь на оборванных лоскутах шеи начали пенится кровавые пузыри.
Я попробовал отвести взгляд. Что-то мешало. Что-то будто приковало его к той точке, не давая повернуть голову. В этот момент что-то с силой дёрнуло меня за руку. Что именно я не видел. Но голова дёрнулась вслед за туловищем и взгляд всё-таки сместился. Прямо на статую короля, вытянувшую вперёд руку с зажатым в ней мечом. Вокруг его запястья была обмотана толстая пеньковая верёвка, в которой болтался покойник. Я сразу его узнал. Это был тот самый паренёк из Риверграсса, что повесился на воротах деревни, после того как узнал, что его возлюбленная погибла в пожаре. Он и теперь висел. Только на этот раз его глаза были открыты. И смотрели они прямо на меня. Холодно. Пристально. Пронизывающе.
Внезапно покойник дёрнулся. Открыл рот. Набрал воздуха в грудь и крикнул женским голосом
— Ублюдки затраханные. Чтоб вы все подохли псы паршивые. Чтоб у тебя твоя девка холерой заболела, колдунище пога…
Он осёкся на полуслове. Обмяк, бессильно повиснув на своей верёвке. Кровь вновь ударила в виски, прострелив голову тяжелой, пронизывающей болью. Я дёрнулся. Дёрнулся изо всех сил, чтобы отвести взгляд в сторону. Получилось. Взгляд вновь переметнулся с висельника на женщину. Ту же самую, но в то же время совершенно другую. Она сидела посреди площади и выла. На коленях у неё лежала косматая голова какого-то кмета, на этот раз уже вместе с телом. Из развороченного живота кмета торчало древко копья.
— Убивцы. Пошто вы моего мужа загубили, изуверы! Пошто… — крик женщины захлебнулся во всхлипывающих рыданиях.
Что-то заставило меня пристальнее вглядеться в лицо мужика. По спине пробежал холодок. Я узнал его. Несмотря на бледную, иссохшуюся кожу, заострившиеся скулы и затянутые поволокой глаза. Это был Беррен. Капитан стражи из Медовища. Он пристально смотрел на меня, щеря желтые, наполовину сгнившие пеньки зубов в хищной улыбке. Несколько мгновений над площадью висела тишина. Затем он сказал скрипучим, сухим голосом.
— Ты обрёк их на ещё более жуткую смерть. В лесу им не выжить.
— Я выбрал меньшее зло. Наименьшее из всех возможных, — слова вырывались из глотки сами собой. Голос был тяжелым. Хриплым. Чужим.
Капитан прошил меня холодным, колючим взглядом затянутых поволокой глаз. Оскалился ещё сильнее. Показал наполовину сгнившие клыки. И хрипло прокашлял.
— Быть может. Но почему-то я в этом не уверен.
Женщина перестала выть. Посмотрела на меня. Я узнал её почти сразу же. Это была та девка из Медовища, которую две бабки бесуспешно всем сватали. Она сидела рядом с капитаном и смотрела прямо на меня. Молча. Её тело скрывала лишь длинная ночная рубаха, в которой обозлённые кметы её выгнали в лес. Когда-то она была белой. Но теперь по чистой ткани расплывались тёмно-алые пятна свежей крови.