Черная стая

Сословская Ольга Игоревна

– - Значит, мы одной веры, -- довольно кивнул Войцех, -- и за неимением надежды на вечную жизнь постараемся достойно прожить ту единственную, которая у нас есть. Даже если она будет короткой.

– - Погибнуть за Отечество -- достойный конец достойной жизни, -- Дитрих обернулся и поглядел на церковь, -- но я надеюсь, Старина Фриц не будет в обиде, если мы возьмем с него пример и помрем в глубокой старости, окруженные любовью и заботой.

– - Если бы я сражался за Отечество, -- нахмурившись, заметил Войцех, -- мы бы с тобой были по разные стороны, Дитрих.

– - Прости, -- вздохнул фон Таузиг, -- я не

подумал. Но за что же ты будешь сражаться? Ведь не просто из желания повоевать ты рискуешь жизнью?

– - За свободу, равенство и братство, -- твердо ответил Шемет, -- против корсиканского выскочки, воздвигшего себе трон на их костях. Право, стоило ли для этого свергать Бурбонов? Они, по крайней мере, не пытались подмять под себя полмира.

– - Тогда будем считать, что Пруссии с тобой повезло, -- рассмеялся Дитрих, -- а мне -- тем более.

Ночевали в битком набитой гостинице, на полу в одном из отдельных кабинетов. Комнат не хватало даже для старших офицеров и богатых торговцев. Цену за кровать ломили нещадную, зато менее удобный ночлег предоставляли бесплатно, хозяева тоже хотели внести свой вклад в общее дело. Войцех деньгами сорить не стал. Уезжая из Берлина, он отвез в Военное министерство чек на весьма внушительную сумму, но до продажи серебряной утвари и фамильных драгоценностей было далеко, и демонстрировать это товарищам, многие из которых на экипировку потратили последние сбережения, ему казалось неприличным.

Спали, не раздеваясь, укрывшись плащами и шинелями. Хорошо, хоть соломенные тюфяки удалось раздобыть, тем, кто спал вповалку в общей зале, и этого не досталось. Карл Лампрехт, покосившись на троих малознакомых спутников, с которыми они делили кабинет, втиснулся между Войцехом и Дитрихом, и долго ворочался с непривычки к походным условиям. Но заснул даже раньше Войцеха, которого вдруг одолели печальные воспоминания о своем неизбывном горе. Темноволосая остриженная голова Карла покоилась на обтянутом мягким сукном плече Войцеха, на нежные, не знавшие бритвы, щеки ложилась в лунном свете тень густых ресниц, пухлые мальчишеские губы приоткрылись, и ровные зубы влажно поблескивали в темноте.

Войцеха вдруг охватила неизведанная прежде щемящая нежность к мальчишке. Он с некоторым удивлением попытался разобраться в своих чувствах, с радостью вспомнил округлый живот Жюстины, подсказавший ему верное направление, и осторожно погладил встрепанные мягкие волосы.

– - Покойной ночи, братишка, -- тихо шепнул Войцех и почти сразу уснул.

Утром Шемета с трудом отыскал нарочный князя Радзивилла, прискакавший в Потсдам по следам отряда на взмыленном коне. Он привез Войцеху самую драгоценную из новостей -- подписанное полковником Ридигером и командующим русским авангардом князем Репниным прошение об отставке. К нему присовокуплялось личное письмо полковника, где радость от неожиданного спасения числившегося в списках убитых поручика Шемета и сожаление о потере для полка доблестного офицера сплетались в отечески-теплых строках.

В Бреслау отряд Фуке разделился. Большая часть поспешила на пункты сбора регулярной армии, призывавшей в свои ряды как резервистов, так и добровольцев. Войцех с друзьями и еще пара десятков их спутников направились в таверну "Золотой Скипетр", где уже

неделю майор фон Лютцов формировал, с королевского разрешения, свой отряд "Черных егерей".

Адольф фон Лютцов привлек к себе внимание Шарнхорста еще во время обороны Кольберга -- одной из немногих крепостей, героически сопротивлявшихся французам и оставшейся в руках пруссаков после заключения унизительного мира с Наполеоном. Майор фон Лютцов позже принимал участие в партизанской войне Фердинанда фон Шилля и избег трибунала лишь потому, что в это время числился в отставке.

Шарнхорст, главный вдохновитель реформ в прусской армии, все эти годы старался поддерживать связь с офицерами, зарекомендовавшими себя как непримиримые враги Наполеона и готовыми по первому зову подняться на борьбу с врагом. Но король Фридрих-Вильгельм, дрожавший перед грозным победителем, тех, кто отказался сложить оружие, считал чуть ли не предателями и опасными вольнодумцами. Шарнхорсту стоило большого труда убедить короля позволить фон Лютцову и Яну создать Королевский Прусский свободный корпус, в который будут принимать всех желающих, а не только подданных Пруссии. Но под давлением Патриотической партии Фридрих-Вильгельм уступил своему генерал-квартирмейстеру, и уже к концу февраля фон Лютцов начал формирование фрайкора.

Никогда прежде не знала ни одна армия мира такого собрания цвета нации, объединенного великой целью борьбы за свободу. Людвиг Ян и Карл Фридрих Фризен, отцы немецкого спортивного движения, педагог Фридрих Фрёбель, лирик Макс фон Шенкендорф, художник и мастер немецкого романтизма Георг Фридрих Керстинг, историк и писатель Фридрих Христоф Фёрстер, народный романтик барон Йозеф фон Ейхендорфф -- вот неполный перечень великих имен, воевавших в корпусе фон Лютцова, подавая пример мужества и патриотизма соотечественникам.

Большую часть добровольцев составляли ремесленники, рабочие и студенты. Они пришли в Бреслау со всех концов Германии, из Тюрингии и Вестфалии, из Саксонии, Мекленбурга и Брауншвейга. Получив королевское разрешение носить черную форму, что позволяло экипироваться намного дешевле, они украсили ее красными воротниками и латунными пуговицами, и черно-красно-золотой флаг объединенной Германии стал знаменем фрайкора. Здесь не было ни сословных, ни религиозных различий. Все они были сыновьями одного немецкого отечества, братьями по оружию. И никогда прежде на земле Германии не звучало так часто заветное слово "свобода".

Решение отправить пожитки и прислугу в Бреслау заранее оказалось верным. Камердинер уже больше месяца держал для Войцеха небольшую квартиру поблизости от королевской резиденции, с готовностью соглашаясь на все растущую цену, но категорически отказавшись потесниться для других жильцов, поскольку договор уже был заключен.

Друзья въехали туда, разместившись с вполне сносным комфортом, и даже, к нескрываемому счастью Карла, получив каждый по отдельной спальне. Войцех, с порога отдавший распоряжение забрать багаж из следовавшего за отрядом обоза, помчался на конюшню, где Йорик встретил его радостным ржанием и с благодарностью принял чуть раскрошившийся в кармане сахар. Нового коня он, невзирая на неловкую попытку отказаться, подарил Карлу, кляча, которую тот ухитрился раздобыть себе в Берлине, для строя совсем не годилась.