Чёрная Тень

де Кастелл Себастьян

Я обернулся и увидел, что Рейчис сидит на груди мага шелка, одной лапой приподнял старику веко, а второй пытается выковырять глазное яблоко.

— Ну же, давай, давай…

— Рейчис, перестань!

Белкокот повернулся и угрожающе заворчал.

— Издеваешься? Эти голокожие нас едва не прикончили. А я должен сидеть и ждать, когда они очнутся и сделают из нас бифштекс? Да и к тому же я жрать хочу.

— Что он говорит? — спросила аргоси.

— Он… напоминает мне, что оба мага, без сознания они там или нет, скоро прибавят нам проблем.

— А он прав, —

она вздохнула и поднялась на ноги. — Последи за Ромаш… извини, для тебя она, наверно, Фериус, так?

— А для вас она кто?

— Я знаю ее как идущую по пути Полевых Ромашек.

— Дурацкое имя, — проворчал Рейчис, все еще не спуская глаз с мага шелка.

Аргоси подошла к белкокоту, потом опустилась на четвереньки, так что ее лицо оказалось на одном уровне с лицом мага.

— Оставь их мне, воин с вершин деревьев. Я сделаю то, что должна сделать.

Рейчис зарычал и прошелся взад-вперед, потом снова принюхался к ней. Я не знаю, что он высматривал, но маленькое чудовище обожает комплименты.

— Воин с вершин деревьев, мне это нравится.

Он спрыгнул с груди мага шелка и устремился в темноту.

— Пойду убью кролика-другого, — сообщил он мне. — Именно так поступают воины с вершин деревьев.

Когда он исчез, аргоси полезла в складки своей одежды. Я думал, что она достанет нож, и почти уже собрался возразить. В бою Фериус делала то, что должна была делать, но я никогда не видел, чтобы она убивала беззащитных. С другой стороны, я не был уверен, что целиком и полностью согласен с такой позицией. О предки, белкокот, кажется, сделал меня кровожадным.

Оказалось, что аргоси достает не нож, а нечто, туго замотанное в тряпку. Внутри были маленькая ступка, пестик и несколько баночек. Аргоси открыла две и начала смешивать их содержимое.

— Что вы делаете? — поинтересовался я.

— Пока ожоги мага железа несмертельны, но, если оставить все как есть, он умрет.

— Погодите… это ваш план? Вылечить людей, которые пытались нас убить?

— Вести переговоры с трупом обычно бесполезно.

— Переговоры? Серьезно? Это маги-ищейки. Охотники за головами. Магам джен-теп платят только за трупы. А вы хотите залечить их раны и попытаться их переубедить?

Глаза женщины сузились, но она продолжала готовить свою смесь.

— Ты путешествуешь с моей сестрой, и она еще не рассказала тебе о пути Воды? Не в наших обычаях сбивать с толку другого, чтобы показать ему другую дорогу.

Я попытался как-то отреагировать на это безумие, но в конце концов сдался и вместо этого решил присматривать за Фериус, разминать ей руки и следить, чтобы мои собственные пальцы оставались в тепле, на тот крайний случай, если мне снова придется творить заклинания. Сенейра, размахивая своей палкой, подошла и села рядом со мной у костра.

— Значит, твоя жизнь скоро станет такой же нелепой, как и моя.

— Добрый вечер, — поздоровалась ее спутница с обоими мужчинами, когда они открыли глаза. У нее был очень непринужденный тон. Так беседуют с путниками, случайно встретившись с ними на пустынной дороге, а не со смертельными врагами,

которые всего несколько часов назад пытались тебя убить. Обработав их раны, женщина, называвшая себя идущей по пути Шипов и Роз, посадила обоих спина к спине, так что они могли опираться друг о друга. Я решил, что она их свяжет, и хотел сказать, что для этого нужна зачарованная медная или серебряная проволока, а иначе есть много заклинаний, которые они смогут использовать против нас. Но она их не связала. Вместо этого она достала из складок своей одежды крохотную склянку чуть длиннее ее большого пальца и вытащила пробку.

— А вы с Сенейрой подождите там, уж будьте любезны, — она кивком велела нам отойти на несколько ярдов от костра в темноту.

— Почему? — спросил я.

— У них есть причины тебя убить, так? Давай не будем их искушать.

Как только мы с Сенейрой исполнили ее указание, женщина высыпала щепотку белого порошка из скляночки на кончик пальца, осторожно поднесла к носам обоих магов и стала ждать. Несколько секунд спустя оба закашлялись и очнулись.

Маг шелка первым делом поднял руку, складывая пальцы в магическую фигуру, которую я не узнал, но ничего хорошего ждать, кажется, не стоило. Я потянулся за своими порошками, но женщина предупреждающе взглянула на меня. Значит, догадалась, как я отреагирую, потому что никак не могла разглядеть меня в темноте.

— Вам ничего не угрожает, — сказала она.

Маг шелка улыбнулся, так что задвигалась морщинистая кожа у него вокруг рта.

— В отличие от вас.

Аргоси кивнула:

— Конечно. Мы живем в опасном мире.

— Возможно, но для могущественных магов вроде нас он куда менее опасен, чем для бродячих философов, которые лезут не в свое дело.

Если бы я участвовал в разговоре, то не удержался бы и сказал, что у каждого из них светилась только одна татуировка, а это значило, что они были из числа слабейших магов моего народа. После меня, разумеется.

Аргоси не сказала ничего подобного. Выражение ее лица изменилось, словно она тщательно обдумывала слова мага шелка.

— Пожалуй, ты прав. Как ты и говоришь, мир опасен для бродячих философов.

Маг железа, человек с тонкими рыжими волосами, примерно лет на десять моложе своего товарища, хрипло рассмеялся.

— Видишь, как быстро дают задний ход знаменитые аргоси? Женщина хочет выторговать у нас свою жизнь.

Она покачала головой:

— Прости, но ты не прав. Я хочу выторговать твою жизнь.

Пальцы мага шелка задергались.

— Ты угрожаешь магу джен-теп? Пади ниц, женщина, и целуй мне ноги, прежде чем я использую заклинание, которое уничтожит твой разум. Твоя душа разобьется на тысячу осколков, опустошенная, она будет смотреть в бессилии, пока сердце в твоей груди не затихнет с последним ударом.

Неплохо, подумал я. Мой народ не особенно любит поэзию, но мы ценим хорошие, нешуточные угрозы. Аргоси, однако, ответила тихим, почти мелодичным смехом.

— Мастер-маг, не думаю, что вам понравится, если влезете в мою голову. Все говорят, что у меня скверный характер.