Чёрная Тень
Шрифт:
— Мы сегодня останемся с Тайном, — сказала она. — Если хотите, можете переночевать у нас дома.
Фериус подняла бровь — так она упрекала меня за ненаблюдательность.
— Нам и тут неплохо. Иди к брату.
Тайн несколько часов то проваливался в забытье, то снова приходил в себя; всякий раз, когда начинался приступ, его тело корчилось в неукротимых судорогах. Сенейра с отцом тогда держали мальчика, словно он был рыбой на леске, которую пытался вырвать у них какой-то невидимый человек, держащий удочку. Сенейра кивнула и уже отвернулась, но потом остановилась.
— А вы?.. Теперь, когда вы помогли Рози вернуть
Лицо Фериус смягчилось, и когда она заговорила, ее голос звучал непривычно официально.
— Не волнуйся, дорогая. Это бремя слишком тяжелое даже для таких сильных плеч, как твои. Мы пойдем по этой дороге вместе с тобой.
— Спасибо, — сказала Сенейра. Она благодарно улыбнулась нам и вернулась к постели брата.
— Ты только что говорила, как Рози, — заметил я.
Фериус в четвертый раз потянулась к курительной соломинке, но остановилась и похлопала себя по карману, будто с самого начала только и хотела нащупать содержимое кармана.
— Не говори ерунды, малыш.
— Точно-точно. Обычно ты говоришь, как пьяный дароменский пастух, но только что ты говорила, как Рози.
Я ждал, что она снова начнет возражать, но она не стала.
— Первое, чему учишься в пути по длинным дорогам, малыш: язык — это не только слова, которые ты подбираешь во время разговора, но и то, как именно ты их говоришь.
Я задумался об этом. Фериус обычно не желает, чтобы люди знали, о чем она думает — блин, иногда мне кажется, что она даже не хочет, чтобы люди воспринимали ее всерьез, — и поэтому говорит с этим тягучим приграничным акцентом. Но сейчас она хотела, чтобы Сенейра чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя защищенной. До сих пор ее охраняла Рози, поэтому Фериус говорила так, как говорила бы Рози, чтобы Сенейре было легче ей поверить.
— Знаешь, ты даже простые вещи превращаешь в сложные, — сказал я.
Фериус улыбнулась.
— Путь Полевой Ромашки, малыш.
Она вытащила одну из своих колод и сдала нам по восемь карт, попутно рассказывая правила новой игры, мы несколько раз сыграли. Я иногда поглядывал на Сенейру и ее отца, потом снова переключался на игру. Через некоторое время я услышал, как храпит Рейчис, который отключился в своем ящике. Казалось, что времени прошло немного, в очередной раз взглянув на Сенейру и Берена, обнаружил, что они спят, положив головы на край кровати Тайна.
Полагая, что теперь моя очередь сдавать, я потянулся забрать колоду у Фериус, но в ту же секунду карты рассыпались по полу. Я собрался было упрекнуть ее за неуклюжесть, но глаза Фериус были закрыты. Это было очень странно.
Фериус Перфекс никогда не засыпала, не убедившись, что мы в безопасности. Она всегда расставляла ловушки вокруг лагеря или баррикадировала вход, если мы ночевали в доме. Я хотел растолкать ее, но мои веки так отяжелели, что закрывались сами по себе.
Стоп, подумал я. Глаза у меня уже закрыты. Почему я не могу их открыть?
Разумеется, у меня было множество причин уснуть. Я был измучен, мне было скучно, я уже сто лет не ел. Но у меня была одна замечательная причина бодрствовать: невыносимый страх, что на нас нападут.
Проснись, сказал я себе. Приказ не возымел никакого действия. Что-то не давало мне открыть глаза.
Страх. Нащупай свой страх.
Во сне я дал своему страху разгуляться в полную
Он был высокий — по крайней мере, выше меня. Светильника над кроватью хватило, чтобы я различил смуглые черты его обветренного, красивого лица. На нем были черные штаны для верховой езды и массивные сапоги со шпорами. Он носил рубашку из мягкой белой ткани, а его левое запястье украшал браслет из какого-то сверкающего черного камня. На голове у него была черная дароменская шляпа, какие носят в приграничье, на первый взгляд такая же, как у Фериус, но чуть позже я заметил нечто странное: на полях его шляпы были символы, нанесенные серебром. Иероглифы. Магические узоры, которые я узнал, потому что видел их ежедневно с момента своего рождения. Тогда-то я и заметил, что рукава его рубашки закатаны и на каждом предплечье вытатуировано по три уже выцветших татуировки.
Джен-теп, заключил я, когда испарились остатки сонного заклинания и я сумел подняться на ноги.
— Надо же, какие люди, — сказал он, опустив руки вдоль тела, готовый сотворить еще одно заклинание. — Здравствуй, Келлен из дома Ке.
20
ГОСТЬ
У меня было еще с дюжину стальных карт Фериус, поэтому ловким движением я выхватил одну из кармана, чтобы метнуть во врага. Я уже давно не практиковался и умудрился прорезать одежду и поранить палец, потому что неправильно держал карту.
— Стоп-стоп, парень, — сказал джен-теп, уже складывая пальцы в магическую фигуру магии огня. Рукава у него были закатаны, и выцветшие татуированные узоры огня на правом предплечье замерцали. Я не сразу понял, что это за заклинание — на огонь или молнию было не похоже — но магия огня по большей части означала какую-то форму энергии. И боль.
Краем глаза я заметил, как что-то пролетело мимо меня и стукнуло вторженца по голове. Оказалось, это была шляпа Фериус. Никакого вреда она, разумеется, не причинила, но по крайней мере сбила противника с толку.
— Что происходит, малыш? — спросила она, отчаянно тряся головой, чтобы проснуться.
— Магия шелка, — ответил я, бросая в мага стальные карты, но я все еще не мог проснуться, и ни одну я не метнул с достаточной силой, и ни одна не попала в цель, это не принесло никакой пользы.
— Вообще это не магия шелка, а магия дыхания и немного…
Вторженца прервал Рейчис, который выпрыгнул из своего ящика и мгновенно вцепился ему в шею. Я поднырнул и бросился джен-теп под ноги, схватив его изо всех сил и опрокинув назад, так что он врезался в смотровой стол. Он умудрился скинуть Рейчиса, одновременно высвободив одну ногу и сильно пнув меня в бок. Я откатился назад, чтобы он не смог попасть в меня заклинанием. У меня освободились руки, и я достал из мешочков порошки, чтобы дать достойный ответ.