Черная вдова
Шрифт:
– За квартирой установлено наблюдение?
– Да, Игорь Андреевич.
– А у вас что?
– обратился Игорь Андреевич к Кичатову.
– Скворцов-Шанявский, оказывается, действительно консультант... Только не в Госагропроме. Помните, сколько ему по почте приходит газетных вырезок? Насчет овощей, фруктов?
– Ну?
– нетерпеливо произнес Чикуров.
– Так вот, все эти сведения у Скворцова-Шанявского заложены в память персонального компьютера "Хитачи".
– Расшифровали-таки!
– обрадовался Игорь Андреевич.
– Конечно! Пришлось, правда, попотеть одному
– На каких условиях он делился этими сведениями?
– Сама консультация стоила недорого, всего пятьдесят рублей. Но если делец решался воспользоваться ею, то должен был потом отдать Скворцову-Шанявскому пять процентов с прибыли. Он имел уникальные сведения! Урожайность овощей и фруктов по всем республикам, областям и районам. Закупка продукции как у колхозов и совхозов, так и у населения. Наличие складов для хранения. Имеющийся в наличии транспорт для дальних перевозок продукции... Ну и самое главное - спрос!
– И все это он черпал из газетных вырезок?
– удивился Латынис.
– Не только. Скворцов-Шанявский имел знакомых в Госагропроме в Союзплодимпорте и так далее.
– Откуда у вас такие сведения?
– полюбопытствовал Чикуров.
– Помните, вы обнаружили на столе Скворцова-Шанявского телеграмму с Кавказа? От Немчинова, насчет партии гранатов?
– Помню. Ну и что?
– Немчинов - матерый спекулянт! Перекупщик! Один из постоянных клиентов покойного. Он был арестован и дал показания... Аналогичные сведения удалось получить и следователю, который занимался спекулянтами, приезжавшими в Узбекистан к Иркабаеву. Но, Игорь Андреевич, одно мне не ясно. Насколько я понял, эта осень у Скворцова-Шанявского была особенно удачной, он получил от клиентов огромные барыши. А где деньги?
– Их нет. В карты проиграл, - ответил Чикуров.
– Одному только Астахову Скворцов-Шанявский продул пятьсот десять тысяч, - ответил Игорь Андреевич.
И он рассказал собеседникам, что ему удалось установить в Нижнем Аянкуте. Обсудить добытые Чикуровым сведения не успели - появились Вербиков с Журом.
Олег Львович поздоровался с находящимися в комнате и как-то просто, по-будничному сказал:
– Не виноват Виктор Павлович. Элементарный навет.
Но за этой будничностью не смог скрыть удовлетворения и даже торжества, что он сумел-таки докопаться до истины.
Коллеги молча, но крепко, от души, пожимали руку капитану. Жур был взволнован, хотел что-то сказать, но из него вырывались лишь какие-то неопределенные междометия, отчего он вконец смутился.
– Ничего, капитан!
– подбодрил его Чикуров.
– Не понимаю, как вы вообще выдержали такое!
Потом Вербикова забросали вопросами: кто же избил
– Одного соседа припугнули как следует, - ответил Олег Львович. Второй посочувствовал Сторожук и сказал то, что она просила. А той старухе просто померещилось. Между прочим, сомнения мои начались именно с нее. Старуха видела избиение из окна своей квартиры, а это приблизительно метров сорок. Когда я попросил ее подписать протокол допроса, то прямо-таки обалдел: она никак не могла нашарить на столе ручку! Повел я старуху к окулисту, и оказалось, что на один глаз она вообще ничего не видит, а вторым - на полметра! Ну а потом выяснилось, что показания и тех двоих тоже не стоят выеденного яйца!
– Так кто же все-таки избил Сторожук?
– нетерпеливо повторил вопрос Чикуров.
– Роговой.
– Что?
– вскочил Игорь Андреевич.
– Не может быть...
– растерянно сказал Кичатов.
– Ведь Барон... Я сам видел во Львове, на Лычаковском кладбище... Надпись на склепе...
– Выходит, воскрес наш Барон!
– Олег Львович не скрывал сарказма. Через шестнадцать дней после того, как преставился.
Услышанное произвело эффект разорвавшейся бомбы. Присутствовавшие ошеломленно смотрели друг на друга.
– Как это произошло?
– обрел наконец дар речи Игорь Андреевич.
– Роговой появился у Сторожук буквально вслед за Журом. Вполне возможно, что наблюдал за ними. Ну, и отделал бабенку.
– За что?
– продолжал допытываться Чикуров.
– За то, что жила со Скворцовым-Шанявским - это раз, - стал перечислять Вербиков.
– За продажу Дончикову зубных протезов с бриллиантами - два. Это ведь его подарок, Барона. Ну и еще за то, что теперь с этим инженером связалась, с Гридневым. А когда Роговой чуть поостыл, то сообразил, что можно заодно и милиции напакостить. Вот и заставил Оресту свалить побои на Жура. Только он за порог - является Гриднев. Увидел Оресту в синяках и шишках, пришел в ужас. Она сказала, что избил ее капитан. Инженер сгоряча махнул телеграмму в Москву. Винить его нельзя, он был введен в заблуждение.
– Ну, а Роговой, где он?
– Кичатову не давало покоя, что Барон обвел вокруг пальца и Костенко и его. Надо было во Львове проверить и еще раз перепроверить, зная, какая бестия этот матерый преступник.
– Сторожук клянется-божится, что Роговой больше не появлялся, ответил Олег Львович.
– Цену ее клятвам мы уже знаем, - хмуро сказал Игорь Андреевич.
– Мне кажется, что на сей раз она не врет. Вообще, по-моему, Гриднев влияет на нее положительно: в ней стало просыпаться что-то человеческое.
– Человеческое!
– зло сказал Жур.
– Если уж сына променяла на деньги и шмотки!
– Как раз на любви к сыну она сегодня и раскололась, - возразил Олег Львович.
– Представляете, Виктор Павлович, Ореста даже хотела встретиться с вами, попросить прощения.
– Да меня от одного ее вида тошнит!
– признался капитан.
– Не нужны мне ее извинения. Лишь бы этот Мелковский не тиснул статью. Вы бы слышали, как он говорил со мной. Пообещал, что после его выступления в газете от меня только мокрое место останется!