Чёрная вьюга
Шрифт:
Оказывается, драконам, и даже огненным, тоже свойственна стеснительность. Во всяком случае, в цветах его сияния отчётливо промелькнул оттенок смущения. А сам огненный красавец проворчал, что по их меркам молод он ещё, иметь собственное имя.
Лёха тоже погладил дракона по холке. Но не как Мурзика или соседского в прошлом боб-тейла, а как хорошего друга, и тот это оценил. Забавно и непередаваемо оказалось почувствовать под рукой это необжигающее и надёжное огненное нечто!
– А какой ты настоящий?
Дракон весьма покладисто позволил эльфке тоже почесать себя за махонькими изящными ушками, после чего заметил, что
– Или вы имеете в виду поведение? – это парившее в ночи огненное диво, оказывается, отсутствием соображения и воображения не страдало.
С сомнением он следил, как эльфка выудила из кармана парня свой многострадальный шарфик и попыталась оторвать от него ленту. Да куда там – эльфийский шёлк это вам порепче алмазной ткани будет! Потому дракон осторожно пыхнул огнём, словно лазером аккуратно отхватив кусок нужного размера. Не без подозрительности, так и плавившейся в его сияющих глазах, он выждал, пока Иллена завязала ему на шее галстук бабочкой. Причём как-то так, что тот обратился в неотъемлемое и довольно изящное украшение, этакий пикантный штрих.
– Прилетай в Вечный Лес как друг – и тебя всегда примут там, – негромко и с таким чувством объявила эльфка, что усомнившийся было в её действиях дракон виновато моргнул и даже, взмыв чуть выше, осторожно коснулся огненным дыханием её лба.
Драгоценный золотой шёлк её волос тут же взвихрился, а сама Иллена легонько вскрикнула и отшатнулась, когда от неё потёк несомненный и чуть пряный аромат жжёного сандалового дерева.
– Потерпи чуть, всё же поцелуй дракона не столь безболезнен… кстати, насчёт двух сторон одной монеты ты почти угадала, остроухая. Ведь оба моих крыла и есть для этого мира заря утренняя и вечерняя, когда я ими обнимаю его… вот и всё!
В самом деле, неистово просиявшая над переносицей эльфки огненная точка быстро угасла. И в довольном ворчании дракона прозвучало, что отныне любой из их братии не станет с лёту атаковать остроухую и превращать её в пережаренную до угольёв котлету, а прежде присмотрится и даже прислушается.
Поскольку эльфка уже приплясывала от холода – босиком на медленно тающем от присутствия огненного гостя снегу – то парень быстренько натянул на её ступни замшевые с узорчатой вышивкой полусапожки.
– Прилетай как нибудь, дружище. Чувствую, впереди без потрясений не обойдётся. Поучаствуешь, глядишь – сообразим тебе что-нибудь с имечком… – на прощание он сердечно обнял этого вдруг ставшего таким близким и понятным дракона.
Тот понятливо ухмыльнулся парню, одновременно коварно пощекотал хвостом взвизгнувшую девицу и даже шуганул высунувшегося было в дверь любопытного Мурзика.
– Что ж, тогда не говорю прощайте – а до свидания, – выдохнул дракон и плавно взмыл ввысь.
По широкой дуге он улетал вдаль, в так зовущие его небеса, оставляя за собой красивую, медленно гаснущую и словно приглашающую за собой огненную тропинку. А вослед дракону зачарованно смотрела эта отчаянная и полудетая парочка…
– Так почему наш сэр рыцарь назван мерзавцем? – с нажимом повторила гномелла, поигрывая в ладони гаечным ключом.
Миг-другой эльфка сосредоточенно поправляла рисунок на борту машины. А затем хоть и поморщилась, но кивнула созерцанию получившегося, и обернулась.
– А если я в него влюблюсь?
Хорошо, что сам Лёха не слышал последовавшего за этим весьма откровенного женского разговора.
Потому-то выбравшийся наружу парень и поспел лишь к самому концу бесконечных в принципе разговоров, когда женщины поверяют друг дружке свои тайны. Но и обрывка услышанного хватило Лёхе, чтобы потрясённо замереть. Оказывается, у гномов всё не как у людей! Ну представьте, мальчишку ещё в пелёнках женят на вполне нормального возраста девице. Ну да, кормит-поит она его, ухаживает… а когда сама обращается в старуху, уже повзрослевший гном присматривает за одряхлевшей подругой жизни. И лишь в кратком промежутке где-то посередине они могут обзавестись потомством…
– Да вижу я, как Бран на меня иногда посматривает. Да, он парень видный и хороший – но, нельзя поперёк закона. К тому ж, мы с ним и из разных кланов вдобавок. Но главное, не от его взгляда у меня сердечко стукотит, – шепнула чуть раскрасневшаяся отчего-то гномелла. Заметив выбравшегося из машины парня, она смутилась и умчалась прочь, забыв здесь даже свой любимый гаечный ключ.
Кстати, Бран с обоими гоблинами над чем-то возились в уголке мастерской. Подклёпывали что-то, спорили и иногда соглашались, и вновь шорхали радужно отблёскивавшими напильниками. Наконец, гном придирчиво осмотрел что-то в своей ладони, и борода его кивнула.
– Стелла, Иллена, а пошли-ка прогуляемся к местному колдуну? – при этом гном с такой хитринкой во взоре посмотрел на Лёху, что тот понял – без него.
И когда вся таинственно перешёптывавшаяся банда вывалила на мороз, он принялся подстраивать положение фар, ориентируясь по пятнам света от них на двери. В самом деле, следовало расположить их так, чтоб светили панели на дорогу, а не бог знает куда. И уж понятное дело, не в лица встречных водителей, буде такие тут объявятся.
Между делом он вспоминал несбывшиеся сладкие безумства пролетевшей как один миг ночи и мимолётно прислушивался к радостно звенящим где-то внутри колокольчикам. Воистину, стоило восславить вселенную, коль есть в ней вот такая девчонка… кстати, о птичках! Чуть обострив постепенно проявляющееся восприятие, уже давно запретивший себе чему-то удивляться парень отложил в сторону отвёртку. И, накинув на себя меховую безрукавку, неслышно выбрался через заднюю дверь…
Он нашёл его там, где и ожидал. Ссутулившийся и словно придавленный горем Гуг сидел на колоде позади одного из домов и мрачно покуривал в кулак. От одного вида этого здоровенного и будто чем пришибленного мужика Лёха поморщился, однако ноги сами вели его вперёд.
– Здоров будь, – негромко выдохнул он вместе с первой струйкой ароматного дыма, уже усевшись рядом. – Ничего не хочешь мне сказать?
Здоровяк вовсе не малость переменился в лице, завидев рядом с собой столь опасного соседа, дёрнулся, но всё же на месте усидел. Наверное, и соображением оказался не обделён, потому как после очередной затяжки всё же отозвался.