Чёрная жемчужина Аира

Зелинская Ляна

— Она здесь! Я чувствую её, чувствую! — прохрипел он, пытаясь просунуть голову между прутьями, — она прямо тут, у меня за стеной! Выпусти меня! Выпусти! Я поймаю её! Я выдавлю её жёлтые глаза! Она ведь добралась и до тебя?! Добра-а-л-а-а-сь! Я вижу кровь… Она убьёт и тебя! Заберёт твою душу! Выпусти меня! Выпустии-и-и… Я убью её…

Венсан снова принялся выть, метаться и биться головой о решётку. Эдгар постоял немного, понимая, что дядя хоть и сумасшедший, но совершенно точно ощутил её присутствие. Но увы, духи показываются только тогда, когда хотят, чтобы их увидели. И уж точно им нельзя выдавить глаза.

Эдгар не произнёс

ни слова, повернулся и пошёл в дом.

— За что ты со мной так? — прошептал он, разглядывая перед зеркалом в свете огарка свечи кровавые полосы на груди.

Он понимал одно — каким бы бестелесным ни был даппи, это уж точно не его рук дело. Вернее, лап. Потому что бестелесные духи не оставляют таких отметин. Он заснул с трудом под утро, но никакие духи больше не тревожили его сон.

А утром он запер дверь, достал жемчужину из тайника, положил на ладонь и долго рассматривал. И ему казалось, что он смотрит в чёрную бездну, внутри которой текут реки жидкого серебра, и картина была настолько завораживающей — не оторваться. Теперь он точно знал: эта жемчужина и есть те самые глаза тьмы, которые он видел сегодня ночью. Он смотрел и смотрел на неё, ощущая в руке странное тепло, а потом положил назад, во флягу из-под рома, понимая, что не сможет отвезти её к ювелиру. Потому что именно эта жемчужина и есть ключ к его ночному кошмару, к Той-что-приходит-по-ночам, к проклятью их рода — ко всему. Ему необходимо узнать, откуда же она взялась. И уж точно он не собирается больше её продавать. Он просто не сможет этого сделать. Что-то более сильное, чем его воля, управляло им сейчас, и казалось, оно исходит прямо из чёрного нутра этой жемчужины.

Но что тогда делать с долгами? Всё-таки жениться на Флёр?

Эдгар при свете дня рассматривал в зеркало отметины на своей груди, ища выход из этой тупиковой ситуации, и внезапно вспомнил теорию Шарля о том, что Анри Бернар держит у себя на плантации настоящего зверя, а ещё вспомнил следы вокруг того места, где утонул его отец, и Томми Баренса — управляющего, который его нашёл.

— Вот из кого надо выбить дурь, — пробормотал Эдгар, пряча жемчужину обратно в свой тайник.

Натянул рубашку, выглянул в окно и увидел Шарля, бодро идущего по двору. Дядя шел деловито, неся в руках корзинку, из которой торчала бутылка и край свежеиспеченной лепёшки, и явно куда-то торопился. Эдгар его окликнул:

— Дело есть. И срочное.

— Ну, я как бы занят сейчас, — отмахнулся Шарль.

— Это чем же? — раздражённо спросил Эдгар.

— Сказал же — занят… Собрался я… на охоту.

— И ты так вырядился, чтобы понравиться аллигаторам? — с усмешкой спросил Эдгар.

Дядя был гладко выбрит, кончики усов чуть подкручены, и даже штаны на нём были новые, в тонкую рыжую полоску, те самые, в которых он щеголял на помолвке.

— Не твоё дело. Хотел и вырядился, — буркнул дядя, и Эдгар поклялся бы, что он смущён.

— Послушай, мне всё равно, что у тебя там за сердечные дела с аллигаторами, но нам надо разобраться кое с кем, и это срочно.

Шарль нервно провёл рукой по волосам, но вид у Эдгара был серьёзный, и поэтому спорить он не стал. Пристроил корзинку в руки мальчишке-ньору и нехотя пошёл за племянником.

— Чего ты к нему прицепился? — раздраженно спросил Шарль, входя в пристройку, где располагалась комната управляющего.

Сам Томми был где-то на плантации,

но это было даже на руку Эдгару. Он решил сначала проверить свои подозрения насчёт управляющего, а уж потом решать, что с ним делать.

— С того и прицепился, — буркнул он неопределённо, — обыщем всё тут.

— Чего искать-то? — недоуменно спросил Шарль, останавливаясь перед грубо сколоченным столом.

— Да что угодно! То, чего, по-твоему, не должно быть у управляющего плантацией.

— Пудру и розовые панталоны? — Шарль посмотрел на племянника так, словно тот сказал какую-то глупость.

Но Эдгар проигнорировал сарказм дяди и молча распахнул шкаф, где стояла нехитрая посуда. Осмотрел содержимое: две бутылки рома, связка сигар и мешочек с кофе. Заглянул в жестяную коробку, но там оказались лишь коричные леденцы. Потом стал перетряхивать сундук. А Шарль ходил по комнате, засунув руки в карманы, и явно был недоволен.

— Ну в самом деле, чего ты к нему пристал? Он, конечно, дуралей, но с ньорами вроде справляется. И так-то вроде покладистый парень. Да и где взять другого? На то жалованье, что у нас ему положено, вряд ли кто ещё придёт.

— Дуралей? Может, и так, а может, и не дуралей вовсе, — пробормотал Эдгар, переворачивая матрас.

— Ты не на того думаешь, племяш. Вся пакость, какая есть, она идет от Бернаров, а вовсе не от Томми, — пожал плечами Шарль.

— Ты, кстати, в прошлый раз говорил что-то про зверя, который живёт у старого пирата, ты всё ещё думаешь, что это может быть правдой? — спросил Эдгар, отодвигая кровать от стены.

— Ну, знаешь, я ежели чего своими глазами не видел, то и не верю в это. Потому и в болотных духов тоже не верю. Я вот отродясь никого на болотах, кроме гаторов*, не видал. А вот лапы от той твари у пирса я видел своими глазами, ну и скажи: какой дух мог так наследить? Уж точно это не его рук дело. Вот, кстати, и хорошо, что ты про это сказал — я тут старому пирату такой фейерверк подготовил, всё жду, когда его головорезы сунутся, — Шарль достал бутылку рома из шкафа, откупорил и понюхал. — Э-э, а Томми-то не дурак, не абы что пьёт, а наш лучший ром. Тот, что ещё Огюст делал. Вот скотина! Поди же ты, ажно две бутылки умыкнул.

*прим. — разговорная форма от «аллигатор».

Шарль приложился к горлышку, хлебнул, внезапно закашлялся и смачно сплюнул на пол, а потом внимательно посмотрел на бутылку.

— Да сожри меня аллигатор! — он снова понюхал содержимое.

— Что там? — спросил Эдгар, видя, как нахмурился дядя.

— Да в этой бутылке с пол-ливра «чёрной пыли», не меньше! А ещё чуток бурунданги.

— Томми что, любитель этой дряни? — удивился Эдгар.

— Да вообще-то нет. Он и пьёт-то только по большим праздникам, а уж с этой отравой я его и вовсе не видал. Какой же дурак будет пить бурундангу сам? Может, это для ньров?

— Наш лучший ром? Для ньоров? — скептически усмехнулся Эдгар, беря бутылку.

Шарль достал вторую, откупорил и понюхал. Потом чуть хлебнул и сразу выплюнул.

— Ишь ты! И тут то же святое! В эти бутылки твой отец разливал тот ром, что настаивал в бочках из-под шерри. Откуда они у Томми? Они все заперты в бочарне, — воскликнул он, глядя на Эдгара. — И зачем ему лить в отличный ром эту бурду?

Эдгар посмотрел на Шарля с прищуром и произнёс задумчиво:

— Когда отца нашли, рядом с ним были вот такие же бутылки? Пустые?