Черная жемчужина императора
Шрифт:
– Объясни спокойно, чего ты хочешь?
– Спокойно?
– взревел Треусов.
– Как я могу говорить спокойно о… предательстве? Неужели ты не понимаешь таких простых вещей, как приоритеты, выбор? Ты готова легко променять мое общество на пустую болтовню с этой Эрман? Надеюсь, ты помнишь: вчера я хотел провести с тобой ночь и утро и получил отказ. Ты заявила о своей занятости, сослалась на презентацию, на которую якобы приглашены важные персоны. Тебе, видите ли, необходимо было выспаться, привести себя в порядок, дабы утром быть в форме. Я почти поверил! Но что-то
Лена растерянно хлопала красными от подступивших слез глазами.
– Мы с Альбиной заранее договорились встретиться и…
– Они заранее договорились!
– возмущенно перебил Треусов.
– Так почему ты не поставила меня в известность? Зачем надо было прикрываться презентацией и прочей чепухой?
– Ты бы не понял, - оправдывалась Лена.
– Я не хотела обманывать, но… твое болезненное самолюбие, твоя придирчивость, твои вечные обиды вынуждают меня так поступать. Скажи я правду, ты устроил бы скандал или затаил недовольство, надулся! Ты ведешь себя, как хочешь, - приходишь и уходишь, когда вздумается; встречаешься с друзьями; посещаешь вечеринки; ездишь на пикники… а меня с собой не берешь.
– Чтобы не компрометировать тебя. Я берегу твою репутацию, прошу заметить!
– Какую репутацию? Я не замужем, монашеского сана не принимала, обета целомудрия не давала, - пошла в атаку Лена.
– Да и ты теперь разведенный мужчина.
– Если бы ты уважала меня, - я уже не говорю о любви, - ты бы использовала любую возможность провести время со мной! Но ты пренебрегла моим вниманием, моим желанием побыть вместе, и поскакала ни свет ни заря в чайную, на дурацкие посиделки с Альбиной! О чем это вам приспичило поболтать? Небось кости мужикам перемывали да обменивались грязными сплетнями?
– Почему же обязательно «грязными»?
– вспыхнула Лена.
– Чем, по-твоему, занимаются бабы за чаем? Чешут языками!
– Как ты груб.
– Я оскорблен!
– взмахнул руками Треусов.
– Мне не до церемоний! Почему ты выбираешь не меня, а Эрман? Она что, умнее, опытнее?
– Она женщина. Есть вещи, которые мы можем обсудить только между собой.
– Какие, позволь узнать?
Лена, потупившись, молчала.
– Вот!
– торжествующе завопил Треусов.
– Тебе нечего сказать! Не-че-го! Мы дали друг другу слово, что будем предельно откровенны… что не станем ничего скрывать. Как я могу связать свою жизнь с женщиной, у которой есть от меня тайны? Я уже обжегся и не собираюсь повторять ошибку!
– Я не могу отказаться от всех подруг и общаться только с тобой.
– Не отказывайся! Кто тебя об этом просит?
– Тебе не нравится Альбина?
– спросила Лена.
– Мне не нравится, когда меня бросают ради глупой бабской болтовни… или еще чего похуже.
Лену бросило в жар от появившейся мысли.
– Откуда ты знал, что мы в чайной?
– дернулась она.
– Следил?
– Допустим. И что с
Лена искала выход из создавшегося положения и не находила. Порвать с Альбиной она не могла, расстаться с Павлом тоже. Как быть?
– Давай… проводить время вместе, - неуверенно предложила она.
– Эрман встречается с Ростовцевым, мы могли бы собраться вчетвером, поужинать или… сходить в театр. Ты не против? Кстати, познакомишься с Альбертом поближе.
– Не вижу смысла, - отрезал Треусов. На его лицо легла тень усталости, он явно расслабился, выплеснув свой гнев, стих.
– Хотя… ладно. Почему бы не попробовать?
Лика оплакивала кончину Стефи. С ней оборвалась последняя ниточка, связывающая молодую женщину с прошлым, каким бы оно ни было. Ее все покидают! Сначала мама… потом Аркадий, а теперь Красновская.
– Я осталась совсем одна, Чань!
– жаловалась Лика кукле.
– Совсем одинешенька! Даже Альбине не могу позвонить: она, вероятно, злится на меня из-за Ростовцева. Но он ведь просто пришел мне на помощь в трудную минуту. Эрманы истолкуют это по-другому! Они подумают, что я отбиваю у их дочери жениха. Никто нас с тобой не понимает, правда, Чань?
Кукла улыбалась яркими губками, смотрела холодно, равнодушно. Ее гладкое личико блестело от света настольной лампы. После похорон Лика зажигала все люстры и светильники по всей квартире, - смерть Стефи вызвала у нее безотчетный страх. Темнота комнат, темнота за окнами таила угрозу… словно там витал кто-то непостижимый, враждебный, несущий гибель.
Вчера Лика ходила в булочную за хлебом и на обратном пути, во дворе ее догнал соседский мальчик, Дориан. Он поднял на нее серьезные карие глаза и спросил:
– Тетя Лика, а правда, что ваша бабуля умерла?
По своей детской наивности Дорик принимал Стефи за ее бабушку.
Лика опустилась на корточки и взяла в руку горячую ладошку мальчика.
– Правда, - сказала она.
– Стефи болела, а сейчас ей хорошо. Ты умеешь молиться?
Ребенок отрицательно помотал головой.
– Я тоже… - вздохнула Лика.
Дорик потянулся к ее уху и прошептал:
– Ее дракон унес!
Лике стало нечем дышать.
– Какой… дракон?
– едва сумела выдавить она.
– Я не вру!
– обиженно засопел ребенок.
– Я в мультике видел, как змей с тремя головами уносит мертвых на своей колеснице в подземное царство!
– Ах, в мультике…
– И за вашей бабулей он прилетал, - торопливо пробормотал Дорик.
– Огромный, черный, во-о-от с такущими крыльями!
– подняв руки, показал малыш.
– Я в глазок смотрел…
– В… в дверной?
У Лики в груди что-то оборвалось и ухнуло вниз, руки задрожали.
– Ага. Все думают, что я обманываю, а я сам видел!
– настаивал Дорик.