Чернее некуда
Шрифт:
— Я бы за это не поручился.
— Нет? Так или иначе, я повернулся к Кокбурн-Монфорам. Описать выражения их лиц или, вернее, чередование выражений, я затрудняюсь. Потрясение, неверие, ярость. Полковник полиловел еще пуще, а миссис Монфор только и сумела выдавить: «Не может быть!». Тут он схватил ее за руку так, что она скривилась, и оба, не сказав больше ни слова, вышли из магазина. Я видел, как он поволок ее в сторону мастерской. Она упиралась и, по-моему, умоляла его о чем-то. Миссис Пирелли
— Это было — когда? Полчаса назад?
— Около того.
— Хорошо, мы все обсудим позже. Спасибо, Сэм.
— Сильно я навредил?
— Надеюсь, что нет. Думаю, вы лишь ускорили кое-какие события.
— Я хотел переговорить относительно труб с Шериданом — только об этом, уверяю вас. Его не оказалось дома. Может быть, мне?..
— Может быть, но скорее всего вас опередят Кокбурн-Монфоры. Впрочем, попробуйте.
— Хорошо.
— И про Чаббов не забудьте, — сказал Аллейн.
— Да. О Господи. Если хотите.
— Только не переборщите. Сообщите им новость, и все.
— Да.
— Я буду дома примерно через четверть часа — это на случай, если я вам понадоблюсь. Если звонка от вас не будет, я сам, как только сумею освободиться, позвоню вам, — сказал Аллейн.
Он связался с человеком, ведущим наблюдение, и услышал, что Санскрит после посещения квартирного агента вернулся в гончарню и больше не выходил. Мастерская закрыта, окна по-прежнему занавешены.
Минут пять спустя Аллейн, подъехав с Фоксом к своему тупичку, обнаружил его перекрытым, как и вчера, полицейским кордоном. На сей раз толпа здесь собралась даже побольше, появилось также множество фоторепортеров, донимавших суперинтенданта Гибсона крикливыми жалобами на грубость констеблей. Поговорив с Гибсоном, Аллейн вошел в дом, провел Фокса в кабинет, а сам направился прямиком в студию Трой. Она уже успела изрядно поработать над фоном.
— Трой, — сказал Аллейн, — когда он появится, мне нужно будет побеседовать с ним. Наедине. Не думаю, что это займет много времени, но с другой стороны, не знаю, насколько наш разговор его расстроит.
— Вот черт, — сказала Трой.
— Да, я знаю. Однако возникли осложнения. У меня нет выбора.
— Ладно, ничего не попишешь.
— Черт знает как неудобно все складывается, но такова ситуация.
— Не расстраивайся, я все понимаю. Слышишь? Он подъехал. Тебе лучше самому встретить его.
— Я скоро приду. И что гораздо важнее — надеюсь, он тоже.
— И я надеюсь. Удачи тебе.
— Аминь! Да будет по твоим словам, —
Он вышел к дверям как раз вовремя, чтобы встретить Громобоя, сопровождаемого «млинзи», который нес огромный букет красных роз и, к удивлению Аллейна, вел на поводке белую афганскую борзую в красном ошейнике. Громобой объяснил, что пес, похоже, совсем пал духом.
— Скучает по хозяину, — сказал Громобой.
Он поздоровался с Аллейном с обычной своей жизнерадостностью, но затем, вглядевшись в его лицо, сказал:
— По-моему, что-то не так.
— Да, — сказал Аллейн. — Нам с вами нужно поговорить, сэр.
— Хорошо, Рори. Где?
— Вот сюда, пожалуйста.
Они вошли в кабинет. Увидев Фокса, к которому успел присоединиться Гибсон, Громобой остановился.
— Похоже, разговор предстоит далеко не частный.
— Речь пойдет о вопросе, касающемся полиции, и моих коллег в частности.
— Вот как? С добрым утром, джентльмены.
Он что-то сказал «млинзи», тот передал ему розы, вышел вместе с собакой и прикрыл за собой дверь.
— Вы не присядете, сэр? — спросил Аллейн.
На сей раз Громобой не стал возражать против его официального тона.
— Разумеется, — сказал он и опустился в белое кресло. Парадный мундир, надетый им для позирования, сидел на нем великолепно. Красные розы сообщали общей картине сюрреалистический оттенок.
— Нельзя их куда-нибудь их пристроить? — спросил Громобой.
Аллейн положил розы на стол.
— Это для Трой? — поинтересовался он. — Она будет в восторге.
— Итак, о чем мы станем говорить?
— О Санскрите. Не могли бы вы сказать мне, что находилось в конверте, который он принес в посольство сразу после полуночи? Конверт был адресован Первому секретарю, однако несколько слов, написанных на нем, указывали, что он предназначается для вас.
— Ваши люди весьма ревностно выполняют свои обязанности, мистер Гибсон, — сказал Громобой, на Гибсона, впрочем, не взглянув.
Гибсон кашлянул.
— По-видимому, специальный пропуск, несущий мою личную печать, для них не указ, — прибавил Громобой.
— Если бы не пропуск, — сказал Аллейн, — конверт скорее всего вскрыли бы. Надеюсь, вы сообщите нам о его содержимом. Поверьте, я не стал бы спрашивать, если бы не считал это очень важным.
Громобой, с той минуты, как он сел, не сводивший с Аллейна глаз, произнес:
— Конверт вскрыл мой секретарь.
— Но он сказал вам, что в нем находилось?
— Записка с просьбой. О некоторой услуге.
— О какой?
— Об услуге, связанной с возвращением этого человека в Нгомбвану. По-моему, я говорил вам, что он намеревается вновь обосноваться там.