Чернила
Шрифт:
— Что… на тебя… нашло? — возмутилась та, тяжело дыша и держась за правый бок.
— То есть ты не видела охрану? — поинтересовалась Заваркина, — пошли. Нечего тут отсвечивать.
— Но… ты… ничего… не сняла!
— Там нечего снимать, — уверила ее Анфиса, — двор да деревья. Чтобы снять бассейн, надо попасть на сегодняшнюю вечеринку.
— Туда не попасть! — отрезала Зуля.
— С таким настроем, конечно, — улыбнулась Заваркина, — поэтому ты туда и не идешь. Я возьму Ваську.
Зуля возмущенно фыркнула.
— Тебе нужны фотки или нет? —
Фотографии ей были нужны. Конечно, можно было обойтись и без откровенного компромата — полунамеками и полутонами — но с фотографиями… С фотографиями эта статья стала бы бомбой в пять килотонн. Зуле не терпелось заявить о себе.
— А как Вася отреагирует на перспективу провести вечер с тобой в кустах? — спросила Зуля озабоченно.
Ей не нравилось просить о чем-то Заваркина. Он никогда не отказывал, но исполнял просьбу с таким видом, будто собирался за это заставить ее, Зулю, отработать за него смену на каком-нибудь кошмарном производстве. Например, на забое скота.
— Открою тебе страшную тайну, раз уж мы здесь с тобой одни, — Заваркина выпучила глаза в притворном ужасе, — он сначала размажет меня по стене мрачным взглядом исподлобья, потом примется ворчать, что его, дескать, бедняжку, все используют и всем от него нужны только фотки. Потом он заявит, что не двинется с места, а когда я буду обуваться, возникнет рядом с камерой, и, снова разворчавшись, зашнурует мне кеды. Потому что, на самом деле, он страдает, когда вдруг оказывается никому не нужным. И это его самая страшная тайна.
Зульфия улыбнулась. Теперь ей снова казалось, что привлечь Заваркиных к «делу одного бассейна» было отличной идеей.
Глава третья
— Снимем эту кофточку… — из-за двери раздавался жаркий мужской шепот.
— Ты такой накачанный… — вторил ему тонкий девичий голосок.
— Какая прелесть, — громко фыркнула Анфиса и раздвинула двери-ширмы, закрывающие вход в фотомастерскую.
Ее взору открылась большая светлая комната, с кирпичными стенами, с которых по дизайнерской задумке кое-где была оббита штукатурка. На диванчике для отдыха гостей Вася стаскивал розовую блузку с крохотной блондиночки, которой на вид было лет восемнадцать. Анфиса вошла в комнату, прислонилась к косяку и скрестила руки на груди, будто заявляя, что с места не двинется в ближайшие триста лет.
— Это моя сестра, не обращай внимания, — сказала Вася и принялся целовать шею блондинки. Девчушка растерялась и, нелепо приподняв голову, разглядывала Анфису.
Та ухмыльнулась и, оторвавшись от косяка, продефилировала к диванчику и остановилась у изголовья.
— Ты вот тут еще не облизал, — Анфиса ткнула пальцем в ухо девушки. Та пискнула.
— Ну, все, хватит! — заявил Вася и слез со своей любовницы, — сгинь!
— Ты прав, — Анфиса приложила указательный палец к губам, притворившись, будто задумалась, —
Ничего не понимающаяся блондиночка тихонько нагнулась и потянула с пола свою блузку.
— Вам восемнадцать-то есть? — усомнилась Анфиса, глядя на ее растерянное раскрасневшееся личико и пушистые растрепанные волосы.
— Ты этого не сделаешь! — не поверил Вася.
— Ты прав. Разве я способна на такую подлость? — издевательски вопросила Анфиса и, весело рассмеявшись, выбежала прочь из мастерской.
— Твою мать, — он на минуту задержался, чтобы накинуть футболку и выбежал за ней.
Он опоздал на долю секунду. Когда он выбежал на лестничную клетку, двери лифта, мягко чмокнув, захлопнулись за Анфисой.
– @#$@#$! — выругался он, — черт меня дернул сделать мастерскую на первом этаже своего же дома!
Если бы мастерская была достаточно далеко от дома, Заваркин имел бы огромную фору: вот уже несколько месяцев он водил мотоцикл.
Он бросился верх по лестнице. Где-то на шестом Вселенная сжалилась над ним, и он успел заскочил в подъехавший лифт, довольно ощутимо толкнув какую-то старушку.
— Ууу, бандюган! — она погрозила ему вслед узловатым кулачком.
Пока Вася ехал в лифте, он вытащил ремень из своих джинсов: иного способа справиться с психованной сестрицей, чем щелканье импровизированным кнутом, он не придумал.
Когда он ворвался в квартиру, стеклянный шкаф был в мелких осколках, а его новенький «Никон» летел в стену.
— Сука! — он хотел было схватиться за голову в отчаянии, но Анфиса выхватила из груды стекла у своих ног настоящее сокровище — винтажную «Лейку», стоившую целое состояние.
Васе некогда было раздумывать. Он подлетел к сестре и отвесил ей такую мощную оплеуху, что та не удержалась на ногах. Она упала в груду стекла и под ней что-то подозрительно хрустнуло.
— Упс! — она притворно всплеснула руками и засмеялась.
Заваркин, не помня себя, схватил ее за шиворот и оттащил подальше от техники. Он принялся лупить ее ремнем и ногами, куда придется, а она уворачивалась от ударов, оберегая лицо, и хохотала. Когда Вася выбился из сил, а у Анфисы закончился воздух в легких, они приостановили свою жестокую возню.
— «Лейку» я все равно разобью, — хрипло пообещала Анфиса.
— Не разобьешь, — осадил ее Заваркин.
С достойной иного применения сноровкой он стянул ее руки ремнем настолько крепко, что кисти побагровели. Он протащил ее по полу к кровати — осколки стекла впивались ей в бока — и примотал один конец ремня к кованому изголовью. Анфиса усмехнулась и довольно ощутимо лягнула его в бедро.
— Ах, так? — спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и выдернул шнур из портьеры, висевшей тут же. Он обвил им обе Анфисины ноги и намертво примотал к изножью. После чего он перевернул ее на живот, с силой вдавил ее лицо в матрас и присел на краешек отдышаться.