Чернильная кровь
Шрифт:
Она обвела их торжествующим взглядом, но все молчали. Кроме Мортимера.
— Но это же чушь, Мортола, — сказал он. — И ты это отлично знаешь. Ты ведь сама была в Чернильном мире, когда Каприкорн исчез оттуда вместе с Бастой и Сажеруком.
— Да, он уехал из дому — и что? — В голосе Мортолы появились визгливые ноты. — И долго не возвращался, но это же ничего не значит. Моему сыну постоянно приходилось уезжать по делам. Змееглав иногда присылал к нему гонца посреди ночи, и к утру его уже не было дома. Но теперь он вернулся. И ждет, чтобы я привела его убийц в его
Элинор чувствовала, как в ней подымается безумный хохот, но страх сжимал ей горло. «Сомнений нет! — думала она. — Старая Сорока сошла с ума! К сожалению, она от этого стала только опаснее».
— Орфей! — Мортола нетерпеливым жестом подозвала Луноголового.
Подчеркнуто медленно, словно желая доказать, что он не какой-нибудь Баста, чтобы бросаться бегом по первому ее слову, он подошел к ней, вытаскивая по дороге исписанный листок из внутреннего кармана. Он торжественно развернул его и положил на стеклянную витрину, у которой стояла палка Мортолы. Собака, почесываясь, следила за каждым его движением.
— Это будет не просто, — сказал Орфей, наклоняясь к псу и ласково поглаживая его безобразную голову. — Я еще ни разу не пробовал вчитать сразу столько народу. Может быть, лучше попытаться переправить туда одного за другим по очереди…
— Нет! — гневно перебила его Мортола. — Нет, ты вчитаешь нас всех разом, как мы договорились.
Орфей пожал плечами:
— Ну, как хочешь. Но я уже предупреждал — это риск, потому что…
— Заткнись! Я не желаю об этом слышать. — Мортола впилась костлявыми пальцами в подлокотники кресла. («Я никогда больше не смогу в него сесть, не вспомнив о ней», — подумала Элинор.) — Тебе что, напомнить о тюремной камере, откуда ты вышел только потому, что я за это заплатила? Мне стоит сказать слово — и ты снова окажешься там, без книг и без единого листка бумаги. Поверь, если что-нибудь пойдет не так, я тебе это устрою. Ведь Огнеглота ты отправил туда очень просто, как мне рассказывал Баста.
— Да, но это-то было совсем не трудно. Все равно что положить вещь на место. — Орфей так мечтательно поглядел в окно, словно там, на газоне, Сажерук снова исчезает у него на глазах. Он обернулся к Мортоле и нахмурился. — С ним все по-другому. — Он показал на Мортимера. — Это не его история. Он там ни при чем.
— К его дочке это тоже относится. Стало быть, она читает лучше, чем ты?
— Нет, конечно! — Орфей возмущенно выпрямился. — Лучше меня никто не читает. Разве это не доказано? Ты сама говорила, Сажерук десять лет искал человека, который сумел бы вчитать его обратно.
— Ну да, ну да… Кончай болтовню. — Мортола потянулась за палкой и медленно встала. — Правда, забавно будет, если за нас из истории выскочит такая же разъяренная кошка, как за Сажерука? У Басты рука до сих пор не зажила, а ведь у него был нож, да еще пес за него вступился.
Она бросила злобный взгляд на Элинор и Дариуса.
Элинор шагнула вперед, не обращая внимания на Басту с его прикладом.
— Ты о чем? Я пойду с вами!
Мортола подняла брови с наигранным презрением:
— Да? Кто здесь
Реза схватилась за руку Мортимера. Мортола, ухмыляясь, шагнула к ней:
— Да, голубка, тебя я оставляю здесь. — Она ущипнула Резу за щеку. — Больно тебе снова с ним расставаться, да? Только ты наконец получила его обратно — после стольких лет…
Мортола сделала Басте знак, и тот грубо схватил Резу за руку. Она отбивалась, цепляясь за Мортимера с таким отчаянием на лице, что у Элинор разрывалось сердце, на это глядя. Она бросилась было на помощь племяннице, но ей загородил дорогу Верзила. Мортимер ласково отцепил пальцы Резы от своего локтя.
— Ладно, — сказал он. — В конце концов, из всей нашей семьи только я еще не был в Чернильном мире. Я тебе обещаю — без Мегги я оттуда не вернусь.
— Правильно — потому что ты вообще оттуда не вернешься! — насмешливо сказал Баста, с силой толкая Резу к Элинор.
Мортола продолжала улыбаться. Как Элинор хотелось ее ударить! «Ну сделай же что-нибудь, Элинор!» — думала она. Но что она могла сделать? Вцепиться в Мортимера и не выпускать? Порвать листок, который Луноголовый так бережно положил на стеклянную витрину?
— Ну что, можно начинать? — спросил Орфей, облизывая губы, как будто ему не терпелось поскорее продемонстрировать свое искусство.
— Конечно. — Мортола тяжело оперлась на палку и знаком подозвала Басту.
Орфей опасливо покосился на него.
— Ты позаботишься о том, чтобы Баста оставил Сажерука в покое, так? — сказал он Мортоле. — Ты обещала!
Баста провел пальцем по горлу и подмигнул ему.
— Ты видела? — Чудесный голос Орфея сорвался. — Вы обещали! Это мое единственное условие! Вы оставите Сажерука в покое, или я ничего читать не буду!
— Ладно, ладно, только не ори так, сорвешь голос! — нетерпеливо сказала Мортола. — У нас есть Волшебный Язык. На что мне этот паршивый Огнеглот? Да читай же ты наконец!
— Эй, погодите! — Элинор впервые услышала голос Верзилы. Он был на удивление тонким для такого огромного мужичищи — как будто слон говорит голосом сверчка. — А что будет с остальными, когда вы уйдете?
— Почем я знаю! — Мортола пожала плечами. — Пусть их сожрет то, что выйдет из книги вместо нас. Или сделай толстуху своей горничной, а Дариуса — чистильщиком сапог. Да что угодно… мне все равно. Ну, читай!
Орфей повиновался.
Он подошел к витрине, взял свой листок, откашлялся и поправил очки.
— «Крепость Каприкорна стояла там, где находили в Чаще последние следы великанов. — Слова лились с его губ, как музыка. — Их давно уже никто не видел, но по ночам вокруг крепостных стен шныряли другие существа, куда страшнее — альбы и осинники, такие же жестокие, как люди, построившие эту крепость из серых камней, серую, как скалистый склон, к которому она лепилась…»