Чернильный ангел повесть
Шрифт:
Какая-то круглая оранжевая сфера торчала вверх над растекшейся под мостом вширь речкой, рядом мелькнул огромный рыжий кран с надписью “Ивановец”, еще какая-то мощная аварийная техника.
– Что там? – спросил я.
– Цистерну толкали, к составу подцепить, – и с насыпи шлепнулась, прямо в речку! – пояснил вездесущий Ваня почему-то радостно.
“Млат водяной?” – вспомнил я вчерашний удар по воде.
– Вдребезги? – спросил я.
– Почти! – усмехнулся Ваня. – Может, специально сделали – в цистерне-то спирт!
– Спирт? –
Так вот откуда оно, вчерашнее неземное блаженство, что чувствовал я вчера, вылезая из ручья и засыпая!
– Мало того, что кайф поймали, теперь еще фирма-поставщик компенсацию заплатит – за нарушение экологии… а фирма-то иностранная!- Ваня потер в воздухе пальцами.
– Не болтай… еще ничего не известно! – недовольно зыркнул на него из-под черных очков Кузя, как опытный шпион на неопытного, разбалтывающего тайну.
Что они там задумали? Впрочем, это вряд ли касается меня! А чё тогда поглядывают?
Но Кузя как раз сидит застывший, окаменевший – это Ваня задорно поглядывает, но не на меня, а на него.
– Ну почему же – неизвестно? – продолжая дразнить Кузю (а заодно вроде бы и меня) усмехнулся Ваня. – Вся речка у нас теперь чернильная!
– Чернильная?! – воскликнул я.
– К чернилам, было бы вам известно, – сварливо проговорил Кузя,
– фирма “Пауэлл” не имеет ни малейшего отношения! У них народ технический спирт не лакает! Это уже наши, когда цистерна границу перешла, чернил туда бухнули, что б не пили!
“Чернильный ангел”?! – сообразил я. Вот оно что!
Я захохотал. Кузя почему-то обиделся, вздрогнул и умолк, хотя к нему хохот не имел ни малейшего отношения – скорее ко мне. Я, как всегда слишком рано возбуждаясь, нафантазировал незнамо что… какого-то “чернильного ангела”… а всего лишь вымазался в грязном ручье!
Но разочарования я почему-то не чувствовал – скорее подъем!
Похоже, что-то они задумали все-таки про меня, какую-то гадость
– но и я, простая душа, кое-что для них задумал, что они не ведают… а если и ведают, то забыли… как я однажды вполне ловко прошел уже по их головам! Неужто не поняли тогда? Или забыли, как я с их помощью решил неразрешимую, казалось, задачу?! И вспоминаю сейчас об этом не из злорадства, а потому, что собираюсь такую же штуку повторить – и в гораздо более жестком варианте.
Был уже однажды неплохой вариант, рассчитанный мной с виртуозной точностью… Забыли? Или – не поняли?.. Ну что же – тем легче мне будет его повторить.
Ну все, все… хватит! Не буду больше пугать!
Ничего страшного. Просто одного я уже провел по этой дорожке, по которой сейчас собираюсь Очу пустить. Первый раз довольно давно это было… потому уже не помнят, наверное.
Давно, когда дочурка еще в школе училась, было модно дружить со школами всяких-разных республик. И тогда уже, помню, в первый раз я удивился некоторым особенностям национальной политики.
Сначала дочурка съездила в гости в их столицу, пожила там в семье у своей
Радостно бросаемся к двери- стоит, радостно улыбаясь, толстый усатый мужчина.
– Принимайте гостя!
Впустили, естественно. Стал развязывать какие-то кульки, выставлять пыльные бутыли.
– Гостинцы вам!
– А-а… где Стефания? – У дочурки слезы потекли.
– Кто?! – вытаращил свои глазки-бусинки. – А-а… Стефания.
–
Сел на диван, стал почесываться, зевнул. – Она не смогла! Устал с дороги… можно прилечь?
Да-а, странные обычаи в их солнечной республике – вместо школьниц пузатых дяденек присылать. Поспал минут десять – но хорошо поспал, с храпом, потом резко вскочил, снова вытаращился:
– Цветы!!
– …Какие цветы?
С досадой махнув на нас рукой, как на глупых и уже надоевших родственников, наш друг Аурел (так его звали) кинулся в прихожую, расстегнул пузатый баул… божественный аромат!
Содержимое оказалось неожиданным: нарциссы!.. Неужели все нам?
Ну зачем же?.. Оказалось – не совсем так! Аурел сел на корточки
– какая грация, при его тучной фигуре! Все они там, в солнечной их республике, певцы и танцоры! Уверенно, уже по-хозяйски он взял со стула в прихожей наши газеты, расстелил на полу и стал аккуратно раскладывать грациозные белые цветы с желтенькой серединкой по двадцать штучек и, ловко доставая из кармана кругленькие резиночки, сцеплять их. Разложил на газете, полюбовался… Мы тоже, очарованные, глаз не могли отвесть…
– Ванную открой! – приказал мне он.
Я кинулся выполнять. Войдя в ванную, он оглядел веревочки для белья, потом, двигая головой на тучной шее вниз-вверх, стал брать сцепленные букетики нарциссов и вешать их головками вниз.
Вскоре наша ванная стала напоминать цветущий сад вверх ногами.
– А душ можно принимать? – пискнула жена.
– Нет, конечно! – рявкнул Аурел.
Потом – что же делать? – пригласили его к столу. Завтрак, приготовленный для встречи юной школьницы, не совсем, видимо, удовлетворил Аурела… во всяком случае, закуски к коньяку мы не предусмотрели.
Сказав, что вернется к обеду, Аурел аккуратно снял с веревочек в сумку часть цветочного урожая и ушел на рынок.
Мы вздохнули с некоторым облегчением: хоть чуть-чуть можно было расслабиться. Потом дочка узнала в школе, что, оказывается, во все семьи вместо ожидаемых мальчиков и девочек приехали суровые тети и дяди – и даже, что интересно, не родственники ожидаемых школьников: на расспросы о них не знали, что ответить.
Все эти судороги дружбы народов казались мне уже агонией: если происходят такие катаклизмы – вместо школьников приезжают спекулянты,- то дружбе, похоже, долго уже не жить. Но она оказалась живучей! Сменив, правда, шкуру, как змея!