Чернобыль. Большая ложь

Ярошинская Алла Александровна

Над всеми нами многие годы царили ВДУ (временно допустимые уровни) и ПДУ (предельно допустимые уровни). Временно – это, как правило, не более чем на год. Но, как говорят у нас, нет ничего более постоянного, чем временное. ПДУ – предельно-допустимый уровень содержания радионуклидов. Он еще и спустя 4 года был в говядине в 8–9 раз, а в свинине и баранине – в 5 раз выше. После Чернобыля появился новый околонаучный термин: «выравнивание уровня внутреннего облучения». Например, «грязное» мясо из Гомельской области отправляют в Минск. И сегодня минчане получают тот же уровень облучения, что и жители одной из самых пораженных областей. Спустя десятилетия эти уровни так «выровнялись», что сегодня, по данным белорусских ученых, заболевания

раком в Минской и Витебской областях догоняют уровень этих заболеваний в Гомельской и Могилевской.

В первые пять лет после аварии Житомирский мясокомбинат то и дело возвращал в колхозы «грязное» мясо, в котором радиации было накоплено много больше даже для повышенных ПДУ. Главный зоотехник колхоза «Свитанок» Народичского района В. Пузийчук писал в своей объяснительной записке проверяющим из области: «В 1988–1989 годах была сдана продукция скота. Скот был принят при высоких дозах радиозагрязнения по моей просьбе».

А профессор Елена Бурлакова рассказывала, как один высокопоставленный работник бывшего Госагропрома СССР, выступая перед радиобиологами, сказал с гордостью: «Благодаря повышению ВДУ государству сэкономлено 1,7 миллиарда рублей!» На чем экономим? На здоровье людей? На своем будущем?

Все еще острой остается проблема потребления жителями пораженных районов «грязных» продуктов с собственных подворий, прежде всего это молоко, продукты его переработки, мясо. К тому же – дикорастущие плоды, ягоды и грибы из леса. Еще – рыба. Если в первые годы после аварии хоть какая-то проверка этой продукции велась, то теперь практически никакого контроля за этим нет.

Остается открытой проблема поставки «чистых» продуктов для населения, проживающего на загрязненных территориях. Например, на Украине в 1995 году на эти территории поступило лишь 8–20 процентов от уровня 1991 года «чистого» молока, растительного и животного масла, мяса, овощей, сахара. А по сравнению с 1994 годом поставки овощей, мяса, растительного масла и различных круп уменьшились наполовину, молока, сахара – более чем на две трети. То же относится и к России и Беларуси во многих пораженных регионах.

Вот что отвечал на депутатский запрос заместитель Генерального прокурора СССР В. И. Андреев: «Госагропром СССР не обеспечил жесткий радиационный контроль за ходом сельскохозяйственных работ в зонах радиационного загрязнения, а также за реализацией продукции в результате чего за период с 1986 года по 1989 год в указанных зонах произведено 47,5 тысячи тонн мяса и 2 миллиона тонн молока выше допустимых уровней загрязнения. Значительная часть продукции отправлялась за пределы загрязненных районов – УССР, БССР и РСФСР. Только за пределы Белоруссии отправлено 15 тысяч тонн загрязненного радионуклидами мяса. Указанные обстоятельства повлекли загрязнение радиоактивными веществами продуктов питания практически по всей стране и могут оказать отрицательное воздействие на состояние здоровья населения».

В Белоруссии после аварии было произведено 28,1 тысячи тонн радиоактивного мяса. Почти четыре тысячи тонн его «похоронили». Пять тысяч пустили в дело – переработали на сухой корм. Братьям в союзный фонд передали 15 тысяч.

По официальному разрешению Совета министров РСФСР «грязное» мясо из Брянской, Могилевской, Киевской, Житомирской областей направлялось в Архангельскую, Калининградскую, Горьковскую, Ярославскую, Ивановскую, Владимирскую и другие области, а также в Чувашию и Коми АССР.

Заместитель Генерального прокурора СССР отмечал, что сами «временно допустимые уровни содержания радиоактивного йода в питьевой воде и пищевых продуктах, допустимые уровни содержания радиоактивных веществ в пищевых продуктах Минздравом СССР были разработаны и утверждены спустя десять и более дней после аварии, что вызвало дополнительное облучение населения в результате потребления пищевых продуктов, загрязненных радионуклидами».

Вдумайтесь в эти слова. В этот полный прокурорский бред. Ведь от того, что какой-то дядя в Москве написал на бумаге, что это яблоко можно есть, потому что он, этот дядя, повысил допустимый предел, оно не стало менее радиоактивным. Оно как было заражено, так и осталось. Это не «дополнительное облучение», а дополнительный обман. Впрочем, вряд ли сам прокурор понял, что он на самом деле подписал.

То же касается и глобальной дезактивации. Для ее проведения были задействованы 220 тысяч военнослужащих химических войск. Эксперты пришли к выводу, что никакого научного обоснования она не имеет. Ожидаемого эффекта не получилось. Верхний слой почвы срезали, сбрасывали в могильники – их только на Украине уже 800, – а через некоторое время свежие срезы опять «натягивались» радиоцезием. Сразу после аварии ежедневно на такую дезактивацию тратился миллион рублей, через пять лет цена ее достигала уже миллиарда. Это цена головотяпства. Выступая на заседании чернобыльской комиссии Верховного Совета СССР, эксперт-координатор доктор химических наук Г. С. Сакулин назвал дезактивацию на территориях с запредельными загрязнениями неэффективной. Но армия просто выполняла чей-то неумный приказ.

А в какой же валюте, какой единицей измерить потерянное при этом молодыми ребятами, солдатами которые ее проводили, здоровье? Их коллективная доза облучения составила около миллиона бэр! (Ау, г-н Ильин со товарищи!)

Глобальная катастрофа уничтожила не только цветущие земли, но и прекрасные леса. Поражены миллионы гектаров. Всему миру известен «рыжий лес». Он мертв. В конце концов он был «утилизирован» как радиоактивные отходы, и сегодня на его месте – новая поросль.

А что же происходит с природой в зонах жесткого контроля? Здесь появились гигантские мутанты – листья дуба, иглы сосны, акаций, других деревьев. У березы вырастают особые сережки – сдвоенные. (Жители Народичского района рассказывают о том, что у них на огородах вызревают гигантские огурцы, какие-то странные стебли у тыквы.)

Определенные отклонения от нормы зафиксированы и у мелких млекопитающих. Уже в первые два года после аварии до 34 процентов увеличилось число погибших животных эмбрионов. При норме – 6. У наших братьев меньших нарушается деятельность костного мозга, клеточное строение печени и селезенки. Некоторые из них – лысые.

В экономическом выражении последствия глобальной катастрофы на ЧАЭС по официальным оценкам составляют для страны более 10 миллиардов рублей (в ценах 1986 года). Авария на АЭС «Три Майл Айленд» (США) – 135 миллиардов долларов. Хотя последствия – несравнимы. И это наводит на размышления о том, что цифра эта не вполне корректна. После аварии в США всего лишь несколько человек получили дозу в 0,35 бэра – по официальным сообщениям американских властей. У нас же такую дозу и больше «проглотили» несколько миллионов человек. Эта скромная цифра от советского официоза о чернобыльском ущербе наводит на размышление о том, что и здесь не обошлось без идеологических манипуляций: мол, ничего такого страшного, глобального не произошло. А ведь сегодня одна только Беларусь тратит 25 процентов своего бюджета на преодоление последствий катастрофы. В денежном выражении, по словам президента А. Г. Лукашенко, это ежегодно выливается в один миллиард долларов.

По оценкам некоторых независимых ученых, потери страны от чернобыльской катастрофы только до 2000 года составили 180–200 миллиардов рублей. Учтены ли в этой цифре потери, связанные с заболеваниями и ухудшением качества жизни тысяч и тысяч людей? Вряд ли.

Распад Советского Союза, системный экономический кризис, поразивший молодые государства, только усугубляет глобальную ядерную катастрофу, с которой теперь каждый бьется в одиночку.

В состоянии ли слабые экономики новых независимых государств преодолеть глобальность чернобыльской катастрофы?