Чернобыль. Большая ложь
Шрифт:
Похоже, пока Чернобыль одолевает нас.
Глава 11 РЕАКТОР НА ШЕЕ
Вряд ли крестьяне села Ладыжино Винницкой области знают о том, что Бог их миловал, 15 марта 1966 года. Именно в этот день Минэнерго СССР утвердило размещение Центрально-Украинской АЭС возле села Копачи Киевской области. Хотя вначале альтернативой этому решению было именно Ладыжино. Коллегия Госплана УССР согласилась с «посадкой» АЭС в Киевской области, недалеко от столицы. Ее-то и нарекли чернобыльской из-за названия райцентра – Чернобыль. Решение Госплана УССР от 2 февраля 1967 года было подтверждено постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР. Таким было начало. Конец известен.
Чем больше мы отдаляемся от Чернобыля, тем ближе
Спустя почти двадцать лет в своем чернобыльском архиве я раскопала еще один любопытный документ о том судебном фарсе. «Секретно. ЦК КПСС. О судебном разбирательстве уголовного дела, связанного с аварией на Чернобыльской АЭС».
В углу штамп: «14 апреля 1987, второй сектор 1301. Подлежит возврату в общий отдел ЦК КПСС». Вот что в нем сообщается: «В соответствии с поручением по записке Председателя Верховного Суда СССР т. Теребилова о порядке проведения указанного судебного разбирательства и некоторых связанных с ним организационных вопросах. <…> В настоящее время за рубежом усилилась антисоветская кампания, связанная с приближающейся годовщиной аварии на Чернобыльской АЭС. Поэтому следовало бы начать этот процесс позднее (июнь-июль 1987 г.). Проведение судебного заседания в г. Киеве представляется нецелесообразным. Его можно провести в одном из городов Украины, в частности, в г. Чернобыле или в поселке Зеленый Мыс Киевской области. <…> давать подробные публикации по данному делу не стоит. <…> Местным государственным и партийным органам, а также Минатомэнерго СССР, Минсредмашу ССР следует поручить оказать необходимое содействие Верховному Суду СССР в организации проведения этого процесса. Просим согласия. Н. Савинкин, Ю. Скляров, И. Ястребов, В. Петровский, Г. Агеев». Подписи авторов секрета. Титулы и статус не указываются. Все они – руководители разных уровней ведомств и ЦК КПСС, часть – завсегдатаи секретных заседаний оперативной группы. Согласие было получено незамедлительно, на самом высоком уровне, в тот же день! «Согласиться. Лигачев, Лукьянов» и еще несколько неразборчивых подписей от руки, которые мне не удалось идентифицировать.
Спустя четверть века уже мало кто, наверное, помнит, что в ходе судебного разбирательства летом 1987 года в отдельное производство было выделено уголовное дело о конструктивной надежности реактора РБМК, который эксплуатировался не только в Чернобыле, но и еще на девяти атомных электростанциях (и на них эксплуатируется до сих пор). Вот что ответил мне по этому поводу в конце 1989 года заместитель Генерального прокурора СССР В. И. Андреев: «Прокуратурой Союза СССР для выяснения вопроса о конструктивной надежности данного вида реакторов было возбуждено уголовное дело, в ходе расследования которого проводилась техническая экспертиза с участием признанных и авторитетных специалистов атомной энергетики. Экспертиза пришла к выводу, что технические средства системы управления и защиты реактора при соблюдении регламента обеспечивали безопасную работу энергоблока. В связи с указанным заключением уголовное дело было прекращено, так как авария явилась результатом многочисленных нарушений правил безопасности эксплуатации реакторной установки, в том числе отключения ряда технических средств защиты». В общем, все нормально.
Но нормально ли? Нашей парламентской комиссии по рассмотрению причин аварии на Чернобыльской АЭС и оценке действий должностных лиц в послеаварийный период не без труда удалось востребовать для ознакомления это дело в Верховном
В увесистом деле «в отношении лиц, не принявших своевременных мер к совершенствованию конструкций реакторных установок типа РБМК-1000» есть немало интересного, что присыпано не только радиоактивной пылью. Приведу всего несколько примеров вопросов суда и ответов экспертов: «Повлияли ли конструктивные особенности реактора на развитие аварии?» Ответ: «Да, повлияли. На это указано и в докладе правительственной комиссии: „Развитие аварии, приведшей к разрушению реактора, произошло из-за недостатков конструкции реактора. <…> Непосредственной исходной причиной начального роста реактивности явилось возникновение кипения воды в активной зоне. <…> В этом начальном росте радиоактивности проявился недостаток конструкции реактора: положительный паровой эффект, обусловленный структурой активной зоны.
Первоначальный рост реактивности не был подавлен на начальном этапе движения стержней СУЗ (системы управления и защиты. – А.Я. ) после ввода в действие аварийной защиты реактора. В этом проявился второй недостаток конструкции реактора – неудачная конструкция стержней СУЗ“.
В нашу комиссию в течение нескольких месяцев поступило немало интереснейших документов, проливающих свет на тайну так и не состоявшегося второго уголовного дела – о конструктивных недостатках реактора.
Мы обнаружили человека, специалиста с Курской АЭС, А. А. Ядрихинского, который, оказывается, еще за полгода до взрыва в Чернобыле обращался в Госатомэнергонадзор с письмом, в котором предупреждал об опасности реакторов типа РБМК, объяснял необходимость независимой их экспертизы, говорил об их остановке для реконструкции той самой СУЗ. Ответ был таков: выводы безосновательны.
Что это? Самоуверенность? Ошибка? Пренебрежение (подумаешь, какой-то там инженер-инспектор по ядерной безопасности, пенсионер, – что он понимает?)
А говорят, что нет пророка в своем Отечестве… Страшное пророчество Александра Александровича еще более страшно сбылось. Через полгода. После аварии на ЧАЭС А. А. Ядрихинский был направлен туда. Получив доступ к документации и тяжело дышащему, умирающему реактору, еще раз все пересчитал и просчитал. Его скрупулезный труд – доклад „Ядерная авария на четвертом блоке Чернобыльской АЭС и ядерная безопасность реакторов РБМК“ – превратился уже в своего рода легенду. Многие слышали. Мало кто читал. В распоряжение нашей комиссии поступил его оригинальный вариант.
Здесь я хочу сделать небольшое отступление. 24 июня 1989 года состоялось заседание Комитета Верховного Совета СССР по экологии и рациональному использованию ресурсов, на котором проходило обсуждение кандидатуры на пост председателя нового комитета – Госпроматомнадзора СССР. Понимаете, было два комитета – Госгортехнадзор и Госатомнадзор, а стал один – Государственный Комитет СССР по надзору за безопасным ведением работ в промышленности и атомной энергетике. Хорошо это или плохо? Одно было ясно: международные обязательства, подписанные СССР, требовали, чтобы у нас был независимый комитет по надзору за безопасностью в атомной энергетике.
Вот как объяснял это претендент на пост председателя нового объединенного Комитета В. М. Малышев: „В мире только в США имеется настоящий надзорный орган по безопасности в атомной энергетике. Это комиссия, которая возглавляется председателем, назначенным президентом. Эта Комиссия (3 400 человек) имеет 400 миллионов долларов бюджет, 120 миллионов – это научно-исследовательские работы, что централизованно обеспечивают соответствующую политику по обеспечению безопасности, т. е. обоснования, исследования и так далее. Это единственный пример. Во всех остальных странах существуют эти комиссии или комитеты в составе различных комитетов. <…> Когда мне эту должность предложили, я сразу отказался. Когда спросили, в чем дело, я ответил, что считаю, что это неправильно“.