Черное-белые дни
Шрифт:
— Тебя тоже! — фыркнул продюсер, и новое соглашение они закрепили звоном чашек.
— Прости Ричард, но, кажется, она останется певицей! — разнесся по квартире голос довольной Сары.
Генри на самом деле был согласен на все, лишь бы вернуть певицу. Ему уже названивали представители разных программ, тележурналисты и радиоведущие, интересуясь о дальнейших планах новой звезды. Он не знал, что ответить. Долго думал о произошедшем. Говорил с Харманом. А ночами ему снился кошмар, устроенный украинкой в офисе. Утром он лично выбросил все, скопившееся в баре. Но он еще не подозревал,
Светлая полоса печали
Компания «Стоун херст» с радостью приняла в свои студии неугомонную рыжую дочь. Джулия отныне сутками пропадала в звукозаписывающей, ездила с гастролями, снималась в рекламных роликах, клипах. Генри серьезно изменился, как и Честер. Оба мужчины стали занимать важные места в жизни украинки, постепенно превращаясь в настоящих друзей. Они вместе праздновали день рождения Генри в тесном кругу, у него дома. Позвали Сару, Гарольда и даже Ричарда. Помянули Жоржа. Тэа вообще чуть ли не боготворила девушку за излечение брата от алкоголизма, обещая ей золотые горы, так что с некоторых пор украинка стала частым гостем на показах именитых модельеров и постепенно превратилась в светскую львицу. Продюсер нашел общий язык с ребятами из группы и жалел, что раньше не общался с ними на уровне приятелей. Правда, теперь он подозревал Джулию в романтической связи с гитаристом Терри, и своей ревностью доставал украинку, пока та не швырнула в него нотами, пояснив, что музыкант, насколько ей известно занят!
После смерти Жоржа девушка никому не доверяла свой сценический облик. Она извела шестерых стилистов. Седьмой продержался дольше всех — три дня, а потом смело высказал о своих сомнениях по поводу вменяемости звезды!
Однажды Честер привез Джулию на телешоу. Так вот даже в тамошние гримерки дошли слухи о скверном характере певицы. Руки молоденькой девочки-визажистки просто дрожали, когда она пыталась нанести макияж «стервозной» блондинке. Поэтому и промахнулась, нарисовав Джульетте стрелку от века до самого уха.
— Простите, простите, — спохватилась перепуганная визажистка.
Певица поймала ее за запястье и, как ни странно, мягко проговорила:
— Ничего. Это ведь можно смыть. Давайте попробуем еще!
Девушка затряслась сильнее, но звезда поспешила ее успокоить.
— Перестаньте нервничать! Будьте увереннее в себе. — Говорила она, со скучающим видом рассматривая свое отражение, а потом повернулась и устремила взгляд прямо в глаза перепуганной девушке. — От того, как вы себя преподнесете, зависит, как вас будут воспринимать! Вы ведь профессионал?
Визажистка перестала дрожать, обрела уверенность и работа пошла на лад.
— Мой друг говорил, что притворяться быть сильным — великое искусство. А просто быть сильным… — Джулия замолчала, проглотив слова, которыми ее поучал Жорж.
— А просто быть сильным — это… — заинтересовалась визажистка.
Певица вдруг совершенно иначе посмотрела на девушку и улыбнулась.
— Как вас зовут?
— Сьюзи, — выдавила из себя несчастная, удивляясь приятной и мягкой улыбке, красившей лицо певицы.
— Вы отлично справляетесь!
— Зачем она тебе? — не понимал Генри. — Она же не профессионал.
— Она сможет заменить Жоржа! Я чувствую это! — с загадочной улыбкой на лице отвечала ему украинка.
Но Сью (так называла теперь ее певица) никак не могла привыкнуть ни к бешеному ритму работы, ни к требованиям начальства. Она терялась и путалась, выслушивала ругань от менеджера и продюсера, и только рыжая девушка (в которую превращалась блондинка после концертов и интервью) успокаивающе брала ее за руку, убеждая не сворачивать с пути. Сьюзен даже боготворила эту странную девушку с большими печальными зелеными глазами. Она считала ее ангелом, знающим будущее, а от того и уверенным в каждом шаге и действии. Но кое-что не давало девушке покоя. Новая начальница вне светской жизни одевалась в черное, и часто грустила, когда мужчины, окружавшие ее, не видели этого (при них она всегда улыбалась).
— Вы и раньше были такой грустной? — осмелилась спросить певицу Сьюзен.
— Я? — она попыталась улыбнуться. — Нет. Я не эмо!
Но дальше этого разговор по душам не зашел. А еще Сью заметила интересный факт: певица становилась в два раза печальнее, когда, проходя по коридору, встречалась с другим певцом, работающим в компании «Стоун херст». Столкнувшись в одном помещении, высокий брюнет с холодными серыми глазами неизменно обращал к девушке полный муки взгляд, но Джулия почему-то глядела только себе под ноги. Будто нарочно избегала смотреть на парня.
— Ты знаешь, каково это: запрещать своему телу тянуться к тому человеку, прикосновения которого дарили чувство целостности, покоя, защищенности? — однажды, все-таки ответила на вопрос о депрессивном состоянии певица, затянувшись сигаретой (она завела эту привычку в тайне от Честера и Генри), когда Сьюзен снова завела эту тему в гримерной. — Поверь, это больно. Больно терять друзей. Больно видеть их отчужденными. Больно жить. Больно дышать. Боль вообще, оказывается, единственная, кто никогда не покидает нас! Она верная. Наверное, стоит написать об этом песню!..
— Для вас тот человек был другом? — говорила о Блайде стилистка.
— Был! — выдохнула Джулия. — Были и еще друзья. Одного больше нет. Ты заняла его место, поэтому давай перейдем на «ты»!
Но Сьюзен так и не смогла переступить черту уважения, зато больше не стремилась лезть в душу певице, осознав, какая черная бездна печали скрывается в хрупкой рыжей девушке. А вот продюсер, наоборот, никак не мог унять свое любопытство.
— Кстати, по поводу Блайда! — заговорил Генри, когда вчетвером они обедали в кафетерии, и за соседний столик присел вышеуказанный. Парень снова сверлил взглядом Джулию, а она пыталась подавить желание метнуть чем-нибудь острым в продюсера. — Почему я ничего от тебя по его поводу не слышу?