Черное евангелие
Шрифт:
Стрелки часов подползли к шести. Тут же заговорили репродукторы:
— Через десять минут прибывает самолет из Лондона! К сведению встречающих: пассажиры — ученицы курсов стюардесс задержатся в конторе аэропорта минут на сорок для прохождения таможенного досмотра, проверки прививок и оформления документов. Просим встречающих ожидать в зале.
Все зашумели. Большая толпа хлынула по длинному проходу, ведущему на перрон. Торбэк затерялся в ней. Стараясь не привлекать к себе внимания, он смиренно следовал за людьми,
Через несколько минут самолет совершит посадку. У Торбэка бешено стучало сердце. Среди встречающих были и близкие Сэцуко, но, по-видимому, никто из них так не волновался, как Торбэк. А Сэцуко, наверное, ни с кем так не хотела встретиться, как с ним.
Чтобы немного успокоиться, Торбэк прошел в небольшой зал ожидания, в котором были установлены стереоскопы с цветными видовыми открытками для детей. Детям они очень нравились. Перед каждым из них всегда был маленький пассажир.
У одного из аппаратов, где показывались виды Лондона, нетерпеливо вздыхая и морща личико, стоял десятилетний мальчуган. Ему очень хотелось посмотреть Лондон, но к окулярам уже давно приник какой-то высокий европеец в синем берете и плаще.
Торбэк решил помочь мальчику.
— Простите, — обратился он к мужчине, — этому мальчику очень хочется посмотреть Лондон. Не уступите ли вы ему аппарат?
Мужчина обернулся, и Торбэк чуть не вскрикнул от удивления.
— Господин Ланкастер!..
— Вы очень добрый человек, Торбэк.
Торбэк остолбенел.
— Ладно, пусть мальчуган смотрит! — Ланкастер шагнул в сторону и подтолкнул Торбэка в спину. — Мне нужно кое-что сказать вам.
Они отошли в сторонку.
— Через минуту прибывает самолет. Так вот, я вашу Сэцуко еще не видел. А мне бы хотелось посмотреть на нашего голубя. И так, чтобы она этого не знала.
Торбэк испуганно посмотрел на коммерсанта.
— Не путайтесь, — рассмеялся Ланкастер, — я не прошу меня представлять. Вы с ней поздороваетесь, она ответит, и этого будет достаточно.
В небе послышался звук моторов. Толпа ветре «чающих зашумела. Вскоре из темноты, мигая огоньками, вынырнул идущий на посадку самолет.
— Ну вот она и прилетела, Торбэк! — Ланкастер хлопнул Торбэка по плечу. — А представите вы ее мне в другой раз. Да, да, обязательно. Думаю, мы найдем для этого подходящий случай. Сегодня я только мельком взгляну на нее.
На трапе показались первые пассажиры. Среди иностранцев замелькали молодые японки. Все они были в новой синей форме и шли почти шеренгой. На лацканах их костюмов блестели новенькие значки авиакомпании ЕАА.
Встречающие бросились к девушкам. Вокруг каждой образовался круг. Сэцуко тоже окружили. Ее тетка что-то ей возбужденно говорила, дядя стоял рядом, на его красном лице сияла улыбка. Тут же были и подруги Сэцуко.
Торбэк не отрывал от нее глаз. Но на своем затылке он явственно ощущал взгляд
Сэцуко что-то отвечала на вопросы окружающих, а глаза ее блуждали по сторонам. Тогда Торбэк шагнул вперед. Его будто подтолкнул взгляд коммерсанта.
Наконец Сэцуко его заметила. Она вздрогнула, и тотчас же лицо ее осветилось какой-то восторженной улыбкой.
— Отец Торбэк! — Она подошла к нему.
— С благополучным возвращением, Икута-сан.
Торбэк ласково улыбнулся, но ничем не выдал обуревавших его чувств. Здесь был только священник церкви святого Гильома.
— Благодарю вас! Наконец я снова дома.
Широко раскрыв глаза, Сэцуко смотрела на Торбэка. Ее лицо было немного бледным, но сейчас на нем вспыхнул яркий румянец.
— С благополучным возвращением, — улыбаясь, повторил Торбэк, — слава всевышнему, вы живы-здоровы.
— Большое спасибо!
Сэцуко была растрогана, но никто не заметил, как изменилось выражение ее лица. Это увидел только Торбэк.
Все длилось не более минуты — Сэцуко тут же подхватили под руки ее родные. Торбэк скромно отошел в сторону.
Постепенно группы вокруг прибывших растаяли, и люди потекли к выходу.
Вдруг кто-то коснулся плеча Торбэка. Он обернулся — сзади стоял Ланкастер, засунув руки в карманы плаща.
— Ну, Торбэк, дело наше начинается. — Он посмотрел в сторону Сэцуко. — Из нее получится хороший голубь. Поздравляю вас, Торбэк. Она очень мила.
У Торбэка снова по спине поползли мурашки.
22
Прошел месяц. В Токио почти каждый день шел снег. Торбэк и Сэцуко встречались часто, и все в той же гостинице.
Их любовь стала еще более исступленной. Они будто хотели наверстать время, потраченное Сэцуко на занятия в Лондоне.
Она часто рассказывала Торбэку, как помогли ей его письма на чужбине.
— Я просто умирала от тоски, — шептала она ему на ухо, — сокурсницы сторонились меня. Все считали, что я попала по протекции, и презирали меня. Мне даже было жаль себя. Подумай только: одна в далекой, чужой стране, и рядом никого близкого. Все зверем смотрят. Иногда даже хотелось бросить все и удрать домой.
Рассказывая это, Сэцуко чуть не плакала.
— Но ты в письмах ободрял меня, и твои слова придавали мне силы. Я очень тебе благодарна! Если бы не ты, я в минуту отчаяния могла бы покончить с собой.
— Я очень рад, что помог тебе, — в волнении отвечал Торбэк, перебирая ее волосы своими длинными красивыми пальцами.
От этих прикосновений Сэцуко передавалось его волнение. Оно проникало сквозь кожу, будоражило кровь. И их любовь не знала усталости.
— Твои притчи из евангелия тоже мне помогали. Только в несчастье до человека доходит истинный смысл священного писания. Это не то, как когда в церкви слушаешь…