Черное сердце
Шрифт:
Он совершил массу ненужных движений, беспрестанно потирал лысину, фыркал, щелкал пальцами – но вдруг по широкому желтому лицу пробежала тень уныния, и он огорченно цокнул языком:
– Да, крепко вы вляпались, мой друг, – он сокрушенно покачал головой, – очень неприятно, очень.
Он вставил в уши стетоскоп и, не прекращая болтать, стал прослушивать Трейси:
– Полиция очень хочет поговорить с вами, мой мальчик. Как вы понимаете – покашляйте, – они весьма озабочены, – еще раз, отлично, – тем, что произошло, – так, еще раз, спасибо, – и очень хотели бы выслушать ваши соображения на этот
Он снова ощупал голову Трейси, пальцы его едва касались кожи.
– Сколько я здесь нахожусь?
Доктор поглядел на потолок, что-то насторожило его в линии акупунктуры левой руки:
– Чуть больше сорока восьми часов. Это был очень сильный взрыв.
Он открыл свой саквояж и достал продолговатый футляр из тонкого прозрачного стекла, в котором таинственно мерцали Длинные иглы для акупунктуры.
– Если бы между вами и взрывным устройством по счастью не было той кровати – надо сказать, у нее оказалась необычайно жесткая рама, – доктор снова прищелкнул языком, – повернитесь, пожалуйста, нет, нет, влево, вот, очень хорошо.
Он прижал ладонью руку Трейси и вынул из стеклянного футляра длинную иглу.
– Я не нахожу признаков сотрясения мозга, прекрасно, но, как подсказывает мне опыт, в таких случаях некоторое время может наблюдаться легкое головокружение, а также что-то вроде незначительного расстройства, – он подвел иглу к коже, а пальцами свободной руки прослеживал линию акупунктуры. – О, все пройдет очень быстро, уверяю вас, очень быстро. Но в качестве меры предосторожности, – он коротким точным движением ввел иглу, – необходимо провести иглотерапию, которая, в сочетании с двадцатью минутами шиатсу,устранит все неприятные ощущения.
Окончив процедуру, доктор наклонился к Трейси:
– Полиция просила меня сообщить, когда вы полностью придете в себя и сможете дать показания.
– В любое время, – улыбнулся Трейси.
Он чувствовал себя совершенно здоровым и, более того, отдохнувшим.
– Поскольку оценка вашего состояния предоставлена мне, давайте решим, что ваше свидание с полицией может состояться завтра утром, ну, скажем, часов в девять. Вас устроит?
– Отлично, спасибо, доктор.
– Постарайтесь ни о чем не думать, – в дверях доктор обернулся. – Вы скоро заснете, и очень хорошо, сон пойдет вам на пользу. И, помните, лечение еще не закончено, на это потребуется время. А пока не давайте больших нагрузок на левую руку.
Трейси кивнул, и врач тихо прикрыл дверь. Увидев, что сестра собирается последовать его примеру, Трейси остановил ее:
– Эта женщина, которая приходила, она сказала, как ее зовут?
– Нет.
– А как она выглядела? Сестра задумалась:
– Высокая, стройная, в модном платье. Китаянка... по-моему, чиу-чоу, – она недоуменно поглядела на Трейси. – Разве она не ваша приятельница?
– Ну, в общем-то да.
Чтобы скрыть смущение, он провел ладонью по лицу.
– Да, конечно. Я просто хотел убедиться, – он на мгновение задумался. – А она не сказала, когда еще раз заглянет?
Сестра отрицательно покачала головой.
– Нет, но была очень расстроена. Уверена, вы скоро ее увидите, – она кивнула на телефон. – Вы можете позвонить ей.
– Нет, спасибо, – он откинулся на подушки.
– Если вам что-нибудь понадобится, вызовите меня, – она показала, где расположена кнопка вызова.
– Который сейчас час?
– Скоро вечер. Половина шестого. Вы не проголодались?
Трейси покачал головой: чувство голода пока не приходило.
– Как хотите. В восемь часов я сделаю вам укол.
– Это еще зачем?
– Обезболивающее, чтобы вы могли заснуть.
– Мне не нужны никакие уколы.
Она снова улыбнулась:
– Распоряжение доктора, мистер Ричтер. Вы же слышали, что он сказал: вам нужен сон.
Трейси понял, что спорить бессмысленно. После того как сестра ушла, он попытался вспомнить события того вечера. Надо было воскресить в памяти каждую деталь, а также убедиться, что с памятью у него все в полном порядке.
Он начал со старых воспоминаний: отец, мать, детство. Потом двинулся дальше: Фонд, Директор, Ким. Он вспомнил, как отправился в Гонконг, телефонный звонок, встречу, которая состоялась сегодня – нет! – поймал он себя – три дня назад с Мицо и Нефритовой Принцессой. Память работала отменно. Он облегченно вздохнул.
А теперь более сложное задание. Он купил для Лорин бриллиант-солитер и положил его в сейф отеля. Потом проверил, не пытался ли кто-нибудь открыть замок и не обнаружил на нем никаких следов.
А потом этот взрыв. Спасло его какое-то чудо, он это прекрасно понимал, и теперь надо было понять природу этого чуда. Взрыв – он не знал этого наверняка, но интуитивно чувствовал – был очень сильный. Как получилось, что он отделался легким сотрясением мозга и ушибом руки? Следовало припомнить подробности.
Он сидел на постели. Решил позвонить отцу и поднял трубку телефона. Что было потом? Взрыв, конечно.
Трейси сделал глубокий вдох, задержал дыхание и медленно выдохнул. Трудная задача, почти неразрешимая. Мозг его понимал, сколь близок он был к уничтожению и потому старался подавить все воспоминания о событии, едва не повлекшем за собой смерть. Мозг не хотел ничего об этом знать: в тот момент он просто выбрал единственный вариант, который и обеспечил ему жизнь.
Вес. Лишний вес, вот в чем дело. Он поднял трубку, и в мозг мгновенно поступил сигнал. На это потребовалась одна десятитысячная секунды. Трубка была тяжелее обычной, и, пока мозг переключался с той информации, которой он собирался поделиться с Луисом Ричтером, сработали нейроны прекрасно тренированного тела.
Трейси вспомнил свой отчаянный бросок через постель и мгновенный откат под нее, в то место, где можно было рассчитывать на относительную безопасность. Взрыв, конечно же, накрыл его чуть раньше. Но он уже находился в завершающей стадии броска, подставив на долю секунды левый бок взрывной волне, которая отшвырнула его дальше, а основной удар приняла на себя массивная стальная рама огромного двуспального ложа, достойного королевской опочивальни.
Повезло, радостно кричал ему мозг. Тебе повезло. Но Трейси знал, что это не так: организация – или, точнее, ее программа подготовки – еще раз спасла ему жизнь. Действительно, в который раз, но, пожалуй, впервые столь отчетливо он понял, что, не выбери он себе такую работу, ему не понадобилась бы никакая подготовка.