Черное солнце
Шрифт:
— Димдимыч! — крикнул Браун. — Алё? Алё!
— Я это! — отозвался коммуникатор. — Иван! Мы тут пошумели малёхо… Но терминал наш! Короче, заводим три буксира и выплываем. Мы там видали роскошный пирамидальный айсберг! [86]
— Молодцы! Иван… Этот айсберг, про который ты говорил… У него три вершины?
— Точно! А чё?
— Да тут с ним рядом один нахальный крейсерок вертится… «Ассегай».
— Понято! — И стереопроекция угасла.
86
Айсберги
Продолжая следить за «Гренделем», идущим к Берегу Правды средним ходом, Браун представлял себе, как устье подводного терминала выпускает три веретенообразных силуэта — автоматические буксиры. Обычные рабочие субмарины, тягавшие ледовые горы к айс-терминалам «Хадрамаут» и «Аркалола». [87] На них стояли мощные двигатели, а в носовой части имелись мощные пульсаторы. Обычно пульсации нужны для того, чтобы сгладить всякие гребни и выступы на подводной части айсберга, — так «горушку» легче волочить по океану, а чем быстрее дотащишь её до места, тем она целее будет. Но можно врубить пульсаторы и на полную…
87
«Аркалола» на языке австралийских аборигенов означает воду.
…«Грендель» миновал айсберг, следуя безопасным путём — вдоль подветренной стороны горы голубого льда. Сверху Сихали было видно, как вскипали пузыри с наветра, бурля и брызгая. Ага! Стало быть, буксиры-автоматы уже вовсю грызут «горушку» под водою.
Сихали отвлёкся ненадолго, глянув в сторону Четвёртой морены, — там вовсю играли красные тревожные сполохи, отовсюду сбегались «интеры». Поздно! Терминал захвачен — и покинут. Браун снова сосредоточился на море Дейвиса.
Крейсер «Ассегай» устремился к атомарине каперанга Исаева, оставляя айсберг по правому борту, как вдруг стометровую вершину ледяной «пирамиды» повело в сторону. Гора льда опасно накренилась, грозя обрушиться и похоронить африканский крейсер. «Ассегай» тут же дал полный ход, выжимая из реактора всё. Белые буруны за его кормой вскипели, выхлестывая выше палубы, и крейсер ушёл-таки из-под опадавшей горы, с вершины которой откалывались глыбы в десятки тонн. Да не в том заключалась угроза…
Айсберг плавно, величественно перевернулся — и море вокруг него расступилось с грохотом, жадно разевая колоссальную воронку, клокотавшую пеной. Убегавший «Ассегай» накренился, черпая бортом воду, — и соскользнул в чудовищный водоворот. Крейсер мигом погрузился кормой, завращал носом, скрываясь в облаке пены… И пропал.
Айсберг блестел на солнце гладким сколом подводной части, с него стекали ручьи, опадали куски льда, всплывали гигантские обломки, разок даже мелькнул красный корпус подводного буксира-автомата, и всё. Только буруны шли и шли кругами, качая даже авианосцы. Ударившись о барьер, волны с грохотом вздыбились, ломая остатки припая и забрасывая на берег огромные глыбы льда. Качнуло и «Грендель», задирая атомарине корму, а после вскидывая нос. А от «Ассегая» и следа не осталось — крейсер канул в пучину и словно растворился в ней.
— Один готов! — воскликнул Рыжий. — И что ему…
— Вэ-один! — ухмыльнулся
Сихали подумал о сотне человек команды, потопленной в ледяной воде, и разозлился: их сюда никто не звал! Сидели бы в своей Африке и грелись на солнышке… «Грендель»!
Генрук метнулся к стене-окну. Атомарина шла прежним курсом, как плугом распахивая волны, — вода накатом заливала палубу почти до самой рубки. Флаеры вились над «Гренделем», как мушня над вареньем. И тут грянуло.
Сизая громадина «Ингерманланда», пластавшая взлётную палубу над изящно выгнутыми корпусами, содрогнулась до верха надстройки, утыканной эллипсоидными антеннами. У самой ватерлинии авианосца мгновенно набухли и рванули клубы белого пламени, раздирая листы титана, как бумагу. Дископланы, роившиеся над «Гренделем», снесло воздушной волной. Одного так завертело, что аппарат ребром вошёл в воду, а пилот лишь на глубине догадался катапультироваться — спасательная капсула всплыла в облаке пузырей.
Тёмная вода осветилась изнутри — это «акулы» проламывали катамарану оба днища. Правому корпусу «не повезло» — столб огня выдул палубу горбом и разорвал рубчатку взлётно-посадочной полосы. Пара флаеров съехала по наклонной плоскости и кувыркнулась за борт.
«Ингерманланд» начал заваливаться на правый борт. Трещина зигзагом пробежала по кораблю, разошлась, вскрывая авианосное нутро, — были отчётливо видны вертикали переборок и горизонтали палуб, они выделялись угольно-чёрным на фоне бушевавшего пожара, заворачивавшего огненные языки, огненные полотнища, огненные вихри.
Со скрежетом и грохотом, неслышным из башни, авианосец разломился, кренясь в разные стороны. Иные флаеры пытались взлететь с опрокидывавшихся палуб, кое-кому это удавалось, но в основном боевые машины падали в море, как посуда со стола.
«Ингерманланд» шёл на дно — и это был самый опасный момент для «Гренделя». «Интеры» могли уничтожить атомарину просто так, «для профилактики», или со зла, но Исаев сделал неожиданный ход — он направил свой корабль к тонущему авианосцу и начал спасать утопающих.
Подводники вытягивали из воды офицеров, старшин и матросов, и те, спотыкаясь, вереницей бежали к рубке, по одному скрываясь в тёплых отсеках. Подобрать всех Исаев не мог, да и не хотел — акция гуманизма преследовала двойную цель: во-первых, спасённые члены команды «Ингерманланда» попадали в плен. Во-вторых, они служили залогом неприкосновенности «Гренделя»…
Плавно развернувшись, атомарина погрузилась, уходя в океан.
— Мезоядерные реакторы выведены на полную мощность, — донёсся безразличный голос главного компьютера.
Сихали даже вздрогнул — засмотревшись на деяния лёдоформаторов и каперанга, он подзабыл, зачем поднялся на башню наблюдения.
— Дингеры готовы к активации. Половина тяги по вектору.
Один за другим включились четыре больших экрана.
— Наша очередь! — крикнул Рыжий, потирая руки немного нервным движением. — Так что…
— Усилить тягу, — скомандовал Тимофей, оглядываясь в сторону юга. Сердце забилось, как вспугнутое.
Ледник был не виден, скрытый за клокотавшими облаками пара. Кое-где остывшая пелена проседала, и её белесый покров прошивали перистые фонтаны — заряженная вода носилась неупадавшим дождём, смерзалась в хлопья, пропадала в тумане и возносилась вновь.