Черное солнце
Шрифт:
«У нас нет выбора» – вновь зазвенело эхо в голове.
После того знаменательного дня отец часто заводил такие беседы, будто меня отправляли на плаху, а не на обучение в престижное заведение. Когда я была маленькой, мне казалось, что я всю жизнь смогу прожить вместе с отцом и братьями, но теперь, когда наше поместье опустело, а отец постоянно был мрачен, словно небо перед штормом, мне хотелось уже поскорее вырваться из этой гнетущей атмосферы. Мне было очень жаль оставлять отца в одиночестве, но и
– Отец… Папа, – мягко начала я, – Мы много раз говорили об Имперской Столице, но ты так и не рассказал мне, что так сильно тебя тревожит. Я же вижу, что тебя пугает мой отъезд в Академию, но ты упорно скрываешь от меня причину. Я уже не ребенок. И если то, что тебя так беспокоит, как-то поможет мне не нажить себе проблем в столице, прошу – поделись этим со мной… Я не хочу покидать тебя вот так, будто ты меня заживо хоронишь.
Эстебан долго смотрел на меня, подбирая слова.
– То, как ты видишь этот мир, может кардинально отличаться от реальности, с которой ты непременно столкнешься в Столице. Ты можешь быть не готова к трудностям, с которыми придется встретиться лицом к лицу, одна, без моей помощи и поддержки, но старайся принимать то решение, что сама считаешь верным, как я тебя учил. Всегда будь на чеку, и не забывай, что другие Великие Дома нам не друзья.
Я инстинктивно схватилась за кулон, подарок от Джордис Хус, который я все эти годы берегла, как зеницу ока. Отец заметил мое движение и верно истолковал его.
– Да, девочка моя, у нас нет друзей за пределами Веаса. Какими бы ни были личные привязанности, потребности твоего Дома будут ставиться выше этого.
«Прошло уже столько лет, а он все еще осторожно подбирает слова в своем собственном доме… Неужели боится, что уши Императора доберутся и до такой глуши?» – с жалостью подумалось мне. В слух же я сказала, улыбнувшись:
– Ты же меня знаешь, отец, я сама осторожность. В столице со мной будут София, Ян и Каталина, а с ними я точно не пропаду. Все будет хорошо, – мой тон старался быть максимально оптимистичным и веселым.
– Ты уверена, что этих троих будет достаточно в качестве твоей свиты? – обеспокоенно спросил Эстебан. – Раз все расходы имперская казна берет на себя, ты можешь взять с собой несколько служанок или небольшой отряд из нашего личного гарнизона… Мы можем задержаться на пару дней, и еще раз все обдумать.
Я покачала головой.
– Мы справимся. Что с нами может случиться в большом городе под защитой Императора и его доблестной гвардии?
От неприкрытого сарказма отец лишь нахмурился.
– Мы будем там вместе с Лео, – я опять вздохнула и резким движением собрала все свои записи в одну стопку. – Два Кустодес лучше, чем один.
– Напомни Леонарду об этом, когда встретитесь. Столичная жизнь имеет свойство стирать в памяти важность кровных уз.
– Конечно, – я недоуменно заморгала. – И мы вернемся навестить тебя и Вала, как только представится такая возможность.
Эстебан
– Ты так похожа на нее… – негромко начал он. – На Ренату.
Я затаила дыхание, услышав это имя. Еще ни разу на моей памяти отец не называл маму по имени в моем присутствии.
– Такая же уверенная, сильная и непокорная, словно морская стихия, – Эстебан, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. – Я потерял сначала Грегора, затем Ренату… Я боюсь потерять и вас с Леонардом. Империя всегда забирает то, что нам дороже всего. Я не хочу, чтобы за ошибки моей молодости расплачивались мои дети.
А вот теперь мне уже казалось, что эта тема опасна для обсуждения вслух. Невольно я начала тщательно подбирать свои слова.
– Империя защищает нас, – напомнила я отцу. – А Император воплощает собой все те ценности, что несут нам его слуги. Разве могут его верные «щиты» делать что-то без его ведома и воли, а тем более причинять вред невинным?
– «Щиты Императора»! – Эстебан фыркнул. – Ты знаешь, сколько раз за все года службы я или кто-то из моих сослуживцев видел его вживую? Никто! А мы были не последними лицами в центуриях.
– Он печется о благополучии всех людей на Хартвельде, разве может у такого занятого человека быть время на то, чтобы отвлекаться от важных дел?
– Наш легат, Луциус Овидас, тоже был занятым человеком, – возразил Эстебан. – Но он находил время посещать не только центурии, но и полки, наставлять и воодушевлять тех, кто был в его подчинении. Почему же глашатаи Императора находят время на то, чтобы зачитывать подданным его указы, вместо него самого?
– Я… не очень понимаю, к чему ты клонишь, – на самом деле даже было страшно подумать о том, что отец пытается до меня донести.
– Ты смышленая девочка, – Эстебан смотрел, не мигая, прямо на меня. – И ты прекрасно понимаешь, о чем я. И прекрасно понимаешь, что вслух я такое не рискну сказать, но… За именем и подписью на указе можно продвигать любые идеалы, которые будут удобны и выгодны ушлым до власти. Особенно когда все искренне верят в то, что такая система работает. И никто не узнает, кто на самом деле отдает приказ – Император, его канцлер или кто-то иной… Этим и опасна Столица, Камилла. Каждый там сам себе на уме. И за маской доброты будет стоять волк в овечьей шкуре. Либо ты становишься одним из них, либо их мир пожирает тебя…
В кой-то веки мне удалось поговорить с отцом, и разговор свелся к очередной нотации. Тем более политическое закулисье Империи было слишком опасной темой для беседы. Пренебрежение всей той осторожностью, которую отец проявлял все эти годы, означало только одно – сейчас он в крайнем отчаянии и страшно напуган, раз позволил себе такие откровения.
Эстебан, все еще не отрываясь, смотрел на меня, когда дверь распахнулась.
– Камилла, ты ни за что не догадаешься, кто решил напоследок при… Ой…