Черновик
Шрифт:
– До вас у матери был еще один ребенок, – сообщила Даша, как сказала бы о погоде или вчерашнем дожде. – Мальчик. Саша. Умер, не прожив года.
Она помолчала.
– Я не знаю от чего и видела его только на похоронах, да и то лишь потому, что сама в то время загремела в больницу и меня выписали чуть раньше, а так бы не знала даже о его существовании.
– Ты так долго была в больнице? – подумав, удивилась Карина.
Даша чему-то усмехнулась и отрицательно
– Нет. Я просто жила не с ними…
– Я помню мать, – сказала Эва. – Очень смутно в детстве, но потом я ее еще несколько раз видела, и у нее всегда были только черные волосы, даже темнее, чем у вас с Кариной.
– Краска, – ответила Даша. – Она считала себя виноватой в смерти сына. С тех пор не стрижется и красит волосы в черный цвет. Такой своеобразный траур. Кстати, а у бабушки разве нет ее детских фото?
– Она сказала, что все сожгла. Она жива? – ответила и спросила Эва.
– Да, – помолчав, ответила Даша. Между ними возник зрительный контакт. За время знакомства они впервые смотрели друг другу в глаза не как противники. – Последние пять лет она живет в затворничестве в монастыре. Это такая система, при которой ни с кем нельзя разговаривать, и еще там куча ограничений, – предвосхитила Даша следующий Эвин вопрос. – Отца нет больше.
На несколько минут в комнате повисла тишина.
– А ты уверена, что больше у них не было детей? – медленно, словно выписывая из головы каждое слово, спросила Эва.
Даша утвердительно кивнула.
– Да, совершенно точно. Помня о том мальчике, я позже сама ее спрашивала там, где она не могла соврать. Кроме нас, его и еще одного выкидыша, детей у нее больше не было. За отца не поручусь, но и знать не хочу, если где-то кто-то.
– Бабушка сказала, что он зек и что они занимались чем-то незаконным. Это так? – прямо спросила Эва.
Даша тонко улыбнулась.
– Ты уверена, что хочешь знать ответ? – с теми самыми ласковыми нотками "опасно" спросила она, буквально кожей чувствуя, как напряглась рядом Карина.
– Да, – твердо ответила Эва и вскинула голову, отчего по волосам прошла огненная волна.
– Хорошо, – согласилась Даша. – Только учтите, что никому из ваших друзей, знакомых и одноклассников об этом не распространяться. Окей?
Она дождалась подтверждения.
– Наш с вами общий отец отсидел пять лет за разбой. До этого занимался рэкетом. После они с матерью открыли фирму юридической помощи предприятиям. Ты знаешь, что такое рейдерство? – Она в упор смотрела на Эву. Та неуверенно отстранилась. – Это поглощение предприятия против воли его собственника или руководителя, – продолжила Даша. – Грубо говоря, это отъем чужой собственности на законном основании. Вы еще не настолько ориентируетесь в таких тонкостях, поэтому я не стала бы сейчас вдаваться в подробности. Хорошо?
Подумав, Эва согласилась, но видно было, что она
– Клянусь рассказать тебе правду и только правду, – рассмеялась, – но, если вы меня заморите голодом, эта клятва станет недействительна и невыполнима.
Переместившись в кухню, разогрели в микроволновке переданные бабушкой и недоеденные накануне пирожки, открыли банку салата, по ходу обнаружили фольгу с вареными яйцами.
Когда чайник вскипел, Даша выключила газ, налила в кружки кипяток, по мере наливания становящийся шоколадом и кофе. Карина достала из холодильника начатую бутылку молока и долила сверху.
– Что еще вы хотите узнать? – спросила Даша, когда первый голод был утолен.
Карина после этого вопроса посмотрела на Эву, а та подняла глаза на Дашу – явно все это время она мысленно готовила вопросы.
– Значит, у них была рейдерская фирма? – не совсем уверенно произнесла она определение.
Даша подтвердила:
– Да, простым, не юридическим языком это звучит именно так.
– И они… оба этим занимались? – Эва выглядела крайне серьезно.
– Если ты представляешь себе «слоников» – спецназ в касках и с дубинками, то это неверное представление. Слоники появляются далеко не всегда. Основная работа и война разворачивается в кабинетах, между кабинетами, в судах. Наша мать была очень сильным юристом, отец обеспечивал грубую физическую поддержку, но это уже крайние меры.
– А ты? – вновь в упор спросила Эва. – Ты чем занимаешься?
– Антирейдерством, – не отводя взгляда, ответила Даша.
Несколько минут Эва обдумывала услышанное, а затем вновь посмотрела на нее.
– Их фирма… Это была… У них было много денег?
– У любой фирмы должен быть уставной капитал. Тебя это интересует? – почти серьезно ответила Даша. Карина метнула на старшую быстрый взгляд, и Даша улыбнулась этой «молнии». Мелкая явно более сообразительна – или чувствительна там, где не соображает.
– Если они отнимали предприятия, то у них должно было быть много денег! – Не зная, как сформулировать точно, Эва почти психанула.
– Все издержки покрывает заказчик, – неявно издеваясь, ответила Даша. – Предприятия же никаким боком не относятся к юридической компании, как и их денежки.
– Наши родители были богатыми? – решила помочь сестре Карина. Даша улыбнулась и посмотрела на девчонку.
– Да, можно так сказать, но ключевое слово – были. – Она стала серьезной. – Когда мать ударилась в религию, она пожертвовала все свои накопления храму, при котором сейчас и живет. Отец открыл на ваши имена счета, деньги с которых вы сможете потратить на обучение в ВУЗе, когда вырастете; про остальные мне ничего не известно, но думаю, все у его последней любовницы. И если твой следующий вопрос обо мне, то я не взяла у них ни копейки.