Черные ангелы
Шрифт:
— Ну ладно, — миролюбиво сказал я, глядя ему в лицо, — ну не поймали, ну бывает…
Честно говоря, он мне уже надоел, а его вечные прибаутки вызывали рвотный рефлекс. Представляю, как мучились его напарники.
— Ты знаешь, что я с тобой сделаю? — спросил он, приподнимаясь.
— Держи свою игрушку, — сказала Люся больше из-за упрямства по отношению к Акиндину, чем из-за служебного рвения. Я с облегчение сунул планшетник в карман. — Лучше с умным потерять, чем с дураком найти, — подмигнула мне она и пристально
Они занялись блокнотом. Пионов сказал:
— Я его забираю!
— На каком основании? — спросил я. — Я что, арестован?
— Это можно сделать в любой момент, — заверил он меня.
— Но тогда сделайте! — возмутился я. — А блокнот я не отдам. Это инструмент моего ремесла.
— Как хочешь, — сказал Пионов, — сам напросился. — Он вынул из чехла наручники и надел на меня. — Так тебе легче? — осведомился он, отдуваясь. Его огромный живот мешал ему нормально двигаться. Он пыхтел, как бегемот во время гона.
— Так справедливее, — ответил я.
— Ну и целуйся со своей справедливостью, — заметил он и принялся листать мой блокнот.
Акиндин участливо спросил:
— Ты в Бога веруешь?
— В какого? — удивился я.
— Пожалел волк кобылу, оставил хвост и гриву! — торжествующе произнес он, намекая, что я убийца.
— Наш чин не любит овчин? — спросил я.
— Чего-о-о?.. — опять не понял он.
— Я к тому, что не надо радоваться раньше времени.
В этот момент в кухню втолкнули сонного Леху. Он был в зеленых армейских трусах и босой. От его прически с перышками не осталось и следа — укатали сивку горки. Следом появилась фитилявая консьержка. На этот раз она предпочла темный атласный халат. На ногах у нее были тапочки-пуфики.
— Это он… — уверенно показала она на меня жилистым пальцем. Край халата распахнулся, и я понял, что она под ним, как всегда, голая. Леха сладко зевнул.
— Ты кто? — спросил Пионов у Лехи.
— Это мой напарник, — ответил я за него.
— Я тебя не спрашиваю, — желчно заметил Пионов.
— Фотограф-профессионал, — галантно представился Леха и щелкнул голыми пятками.
— Вот ты-то мне и нужен, дорогуша, — обрадовался Акиндин. — У меня дочь родилась!..
Леха поморщился.
— Не-е… — гордо ответил он, — у вас зарплаты не хватит…
Акиндин удивленно помолчал, а потом ударил Леху с правой, и Леха сел на пол.
— Ты чего дерешься? — удивился Леха, осторожно ощупывая ухо. — Странный у нас народ, вначале в морду бьют, а потом просят об услуге. Теперь я из принципа…
— Ты был с ним? — сурово спросил Пионов у Лехи, который ничего не боялся.
— Нет, — вступилась консьержка, — он был со мной…
— Ага… — обрадовался Пионов, — вся банда в сборе!
У консьержки побледнели щеки.
— Я же сама позвонила… — пролепетала она.
—
— Но ведь это я позвонила… — повторила она с отчаянием.
— Ну и что, дорогуша? — удивился Акиндин. — Сядешь за компанию…
В общем, полиция в своей стихии. Я даже залюбовался. В кухню вошла Люся, чего-то прошептала Пионову на ухо. Я услышал конец фразы:
— …Хороший адвокат… от этого вопроса… камня на камне не оставит…
Они вышли. Акиндин с тревогой посмотрел им вслед и сказал, обращаясь неизвестно к кому:
— Пока солнце взойдет, роса очи выест…
— Скажите, что я не при чем! — потребовала консьержка.
— Сама скажи, — ответил Леха, поднимаясь с пола.
Консьержка сжала губы и отвернулась.
— Все мужики одинаковы…
Леха посмотрел на меня. Если бы я мог, то развел бы руками. Зато покачал головой. Он понял, что к убийству я не имею никого отношения.
— Не шептаться! — предупредил Акиндин, с подозрением поглядывая то на нас, то в коридор.
Кажется, его основательно выживали из полиции, и даже его друг Пионов ничем не мог помочь.
Затем послышались шаги, и кухню заполнили какие-то люди. Среди них были Алфен и Лука.
— Комиссар, снимите с моего подзащитного наручники! — потребовал человек в светлом летнем костюме и галстуке. Нос он прикрывал, как средневековый граф, белоснежным ажурным платком. Должно быть, на кухней действительно чем-то воняло. Но я ничего не чувствовал.
Пионов безропотно выполнил просьбу. Акиндин даже не попытался возражать. Люся сделала вид, что все происходящее может быть только в правовом государстве.
— Насколько я понял, моему клиенту не предъявлено никаких обвинений?
— Нет… — вздохнул разочарованный Пионов.
— Хотите ли вы продолжить следственные действия? — спросил адвокат сквозь платок.
Единственное, чему я удивился, — адвокат был свежим, как огурчик с грядки, словно не стояла тридцатипятиградусная жара и не полоскал ливень. Потом рассудил, что он прибыл к месту происшествия в автомобиле с кондиционером. Значит, Алфен расстарался. Но ради чего, я так и не понял.
— Нет… — сквозь зубы ответил Пионов.
— Я его забираю, в противном случае буду вынужден подать жалобу в адвокатуру, и вас затягают по судам!
— Воля ваша… — согласился Пионов и покосился на меня.
— Тебя били? — деловито спросил Алфен.
В его вопросе даже прозвучали материнские нотки. Я сделал благодарное лицо.
— Нет, его в зад целовали, — не удержался Акиндин, но на него никто не обратил внимания.
— Тогда инцидент исчерпан?
— Да… — Пионов развел руками, изображая покаяние.
— А эти господа? — иезуитски спросил Акиндин, указывая на консьержку и Леху.