Черные бароны или мы служили при Чепичке

Швандрлик Милослав

Доктор Готовец (Горжец) два года прослужил рядовым стройбатовцем, не дослужившись даже до до сержанта. Он уже готовился к демобилизации, когда пришла беда. Из-за недостатка врачей в армии было решено, что они проносят униформу ещё три года. Их повысили до офицеров, что их обрадовало меньше, чем можно было бы ожидать. Новоиспечённый капитан Готовец бурно протестовал, но ничего не помогло. Он стал лампасником и Таперича старательно объяснял ему, что капитанских погон офицеры дожидаются целые годы…

Капитан Готовец был джентльменом и от своих коллег дистанцировался, как только мог. Мне он импонировал своим спокойствием, граничащим с апатией. В фильме из доктора сделали лёгкого пьяницу, а в сериале он предстал еврейским врачом, любителем рассказывать анекдоты. На гражданку доктор медицинских наук Готовец попал лишь через три года, и устроился детским врачом в Мосте. Через несколько лет он сменил место работы и дослужился

до заведующего детским отделением в Клатовской больнице. Сюда к нему приехал больной капитан, то есть теперь уже ресторатор Воржеховский. Он твердил, что ни одному доктору не верит, потому что доктора по большей части коммунисты. «Коммунисты все сволочи», — твердил бывший замполит, — «Я по себе знаю!» Тем не менее, даже доктор Готовец не смог ему помочь, потому что цирроз печени есть цирроз печени.

Облик лейтенанта Гамачека был незабываем. Коренастый рыжеволосый мясник сурового вида. Он старался постоянно быть бодрым и остроумным, но у него не особенно получалось. Гамачек меня сразу заинтересовал. После окончания призыва он стал командиром другой роты, так я про него узнавал в основном с чужих слов. Гамачек любил выпить и ещё больше любил драться. «Раз нет войны, я могу получить шрамы только где? Я могу получить шрамы только в пивной!» Он орал мощным голосом и ему очень нравилось, когда удавалось довести кого-нибудь до слёз. Особенно злобным Гамачек не был. Его пределом был бешеный крик. Солдат он под арест не сажал и даже за их внешним видом не следил. Впрочем, он и сам порой ходил, как свинья, заблёванный и небритый. По крайней мере, пока поблизости не было Таперичи, который его заросли на лице не терпел.

Гамачек постоянно страдал от недостатка денег и залезал в долги в пивных. Иногда он оставлял в залог служебный пистолет, или даже ботинки или фуражку. Пистолет ему приходилось выкупать, а части обмундирования он по большей части раздобывал у кладовщиков. Едва проспавшись с похмелья, он уже помогал мастерам на стройке гонять ленивых солдат. Он никого не жалел, и его излюбленная присказка была «людей на свете, как говна».

В кино Гамачека значительно приукрасили. Он даже выглядел, как настоящий военный, и Иржи Шмитцер выделил его положительные стороны. В телевизионном сериале Гамачека играет Болек Поливка [66] , который гораздо лучше изобразил его пьяные повадки, хотя и сильно отличается внешне. Должен признать, что мне этот пьяный грубиян несколько раз снился.

66

Болеслав (Болек) Поливка – современный чешский актёр, часто эксплуатирует образ деревенского невежи и грубияна.

Лейтенант Троник был ходячей энциклопедией прогрессивных фраз, цитат и правил из советской литературы. Он любил переубеждать и к своей невероятной болтовне относился чрезвычайно серьёзно. Его воодушевление походило на религиозный экстаз и на то были причины. Дело в том, что замполит был сыном священника из Церкви чешских братьев, и, само собой, признаваться в своём происхождении не хотел. Отношений с семьёй он не поддерживал, презирая её за мракобесие. По стопам отца он не пошёл, потому что вылетел уже из начальной школы. Отец отдал его выучиться на сапожника, что сильно задело его самоуважение. И хотя Троник стал частью рабочего класса, он чувствовал, что не может сравниться с токарями, кузнецами или каменщиками. Он хотел стать успешным строителем социализма, и армия дала ему шанс. Он на каждом шагу переубеждал не только реакционные элементы, но и офицеров, служивших вместе с ним. Чем больший дурак и пьяница ему попадался, тем больше Троник его увещевал. На то, что его не любили, замполит внимания не обращал. Когда его перевели из боевой части в стройбат, он расценил перевод не как понижение, а как огромную возможность – ведь товарищ Макаренко с любовью занимался криминальными элементами и написал про это увлекательную книгу. Подобную инициативность не могли не заметить наверху, и когда я встретил Троника в Праге, он носил звание майора и служил в пражском гарнизоне.

Каждый, кто служил в армии, вспоминает своего замполита со смехом. Актёры – не исключения. Исполнители роли Троника в его образ вложили свои собственные воспоминания, к моей большой радости. Не только Мирослав Донутил и Олдржих Кайзер, но и театральные Троники подтвердили, что актёры лично встречались с деятельностью замполитов.

Тем не менее, Троник был чем-то совершенно исключительным, он не мог жить без идеалов и веры в светлое завтра. Поэтому когда после «бархатной революции» он разошёлся с марксизмом–ленинизмом, то не повис в воздухе, а ездил по деревенским ярмаркам, усердно продавая святые образки. Говорят, вполне успешно.

Командирами трудовых объектов,

то есть отдельных рот или взводов были те, кому в армии не повезло. Почти все до одного были алкоголиками, и Таперича этим пользовался. Он им постоянно напоминал, что только перевыполнением плана гарантирует им пиво и ром. Они к его словам прислушивались и старались, как только могли. Больше всех наводил страху беглый священник лейтенант Шалига. Его рота работала в лесу, а он ездил среди деревьев на коне. В руке он сжимал бутылку рома и обильно бранился на лентяев.

Но, конечно, больше всех из командиров выделялся старший лейтенант Мазурек, его настоящая фамилия была Гурчак. Маленький блондинистый поляк из Чешского Тешина, с водянистыми глазами, всегда пребывавший в беспомощности. Будучи старшим лейтенантом, пытавшимся сделать карьеру в армейской службе физподготовки, он женился на энергичной женщине на голову выше себя. Она, видимо, надеялась, что Гурчак останется в Праге и заслужит очередные звёздочки на погоны, но беспомощный и умственно недалёкий старший лейтенант был выгнан из физподготовки и в боевых частях не задержался. Кончилось всё батальоном майора Галушки, и там он тоже не блистал. Разочарованная жена в ярости поначалу ругала мужа, а потом начала его и бить. Он не защищался, и она завела для него кнут, которым наказывала за каждую провинность. И и тут она не встретила сопротивления, ей даже казалось, что Гурчаку это нравится. Жена ещё больше ужесточила режим и стала настоящий госпожой. Трудности возникли тогда, когда уже нельзя было скрывать свои сексуальные извращения от людских глаз. Поэтому Таперича решил убрать старшего лейтенанта подальше от общественности. Гурчак отправился в Горни–Плане, а потом ещё глубже в лес, и повсюду за ним следовала жена. Она уже не тосковала по Праге, потому что на забытых Богом объектах могла ещё больше унижать и наказывать мужа. В конце концов Гурчак командовал лишь двумя отделениями, выполняющими план на сто тридцать процентов. Собственно, даже больше, потому что пани Гурчакова была женщина умная. Когда ей приходилось прервать избиения супруга, чтобы не забить его до смерти, она выбирала себе любовников из числа его подчинённых. Но их она не истязала, а, наоборот, вела себя, как культурная и нежная любовница.

А вот как вышло с Душаном Ясанеком. В книге я написал, что он попал в армию из заводского журнала «Красный костёр». На самом деле он пришёл из гораздо более именитого «Млада фронта», и был решительно настроен стать настоящим социалистическим поэтом. Вторым Павлом Когоутом [67] . Однако, на закалённого бойца он не походил. Он был тощий, лицо впалое, вдобавок его уродовали очки со многими диоптриями. Службу он переносил достаточно плохо, но созидательный энтузиазм не переставал в нём кипеть. Свои стихи Ясанек рассылал по всей стране, а всем насмешникам давал понять, что его время ещё придёт. Он здорово злился, когда в «Народной обороне», «Красном знамени» и других изданиях начали появляться стихи Кефалина, потому что знал, что тот не пишет строки кровью своего сердца, а публикуется исключительно ради денег, которые пропивает с подрывными элементами. Поэтому он советовал незваному автору писать юморески в «Дикобраз» и не пытаться пролезть в круг избранных. Ясанек верил в себя и со временем его мечты сбылись. После возвращения к гражданской жизни он начал политическую карьеру и в шестьдесят восьмом году был заместителем главного редактора журнала «Студент». Он был вхож в ЦК КПЧ и передал туда немало полезной информации. Во времена «нормализации» он чувствовал себя, как рыба в воде и дослужился до пресс–секретаря Правительства Чехословакии. В качестве великого чешского поэта он, однако, явно не преуспел.

67

Павел Когоут (род. 1928) – чешский поэт, член ЦК союза чехословацких писателей, в описываемое время активно поддерживавший социализм, впоследствии примкнул к диссидентам и эмигрировал. В 1950–1952 годах – главный редактор сатирического журнала «Дикобраз», с которым сотрудничал М. Швандрлик.

Я с ним иногда сталкивался в редакции «Дикобраза», и он бодро кричал мне «старый однополчанин!» Он даже перенёс то, что в «Чёрных баронах» не выступал положительным героем. Для демократического общества Ясанек, видимо, не годился, и поэтому умер в начале 1990 года. Говорят, от эмболии. Его настоящее имя было Марцел Янсен.

Фильм Зденека Сырового популярен до сих пор. Мы с ним даже написали вторую серию фильма, но дальше дело не дошло, потому что исполнители ролей за это время состарились. Может быть, к нему вернётся следующее поколение. Как это было с Гашеком. Когда его жена и любовница судились об авторских отчислениях, судья удивлялся: стоит ли возиться за сочинение сомнительной ценности.