Чёрные корабли
Шрифт:
— И что они думают про египетский флот, — добавил Иамарад. — Египтянам, конечно, далеко до критских мореходов, но флот у них есть, и никак не малосильный.
— Да, я попробую, — сказал Ксандр. Выглядел он озабоченно.
Неделей позже, уже после солнцеворота, Ксандр разбудил нас троих изрядно за полночь. От него пахло вином и дешевыми благовониями, но он был совершенно трезв. Я поднялась с постели и пошла узнать, что за новости он принес.
— Замысел таков, — начал Ксандр. — Они отчаливают сразу же, как настанет подходящая погода, и идут вдоль берега
Иамарад медленно выдохнул.
— Да уж, затея крупная…
— И хорошо продуманная, — кивнул Ней. — Чей замысел?
— Угадай, — сказал Ксандр.
— Неоптолема, — ответила я. — Знакомый прием.
Ней кивнул:
— Та же уловка, которой нас выманили из Вилусы. Уж в воинской смекалке ему не откажешь.
Я почувствовала спиной Ее холодную руку. Снова будут сожженные города и разоренные земли. Когда же это закончится?
— Он хочет стать верховным царем, — услышала я свой голос, словно он звучал помимо меня. — Орест, сын Агамемнона, погиб, из царской семьи никого не осталось. Сын Ахилла хочет быть царем ахейцев.
— А нам-то что? — удивился Иамарад. — Какая разница, кто там у ахейцев в царях…
— Над ним тяготеет проклятие крови, пролитой в Авлиде, — сказала я. — Проклят и весь его род. Гнев Эриний будет преследовать всех, кто с ним отправится.
Ксандр от неожиданности вздрогнул.
— А мы говорим о том, чтобы с ним отправиться?
Иамарад кивнул:
— Почему бы и нет? Либо мы с ним, либо против. А против двухсот кораблей не очень-то выстоишь. Зато в Египте есть золото. Надо подумать.
Ксандр побледнел.
— У меня не будет общих дел с людьми, которые для забавы убили моих детей. — Он повернулся и вышел.
Ней посмотрел ему вслед. Я ждала.
Через некоторое время Ней покачал головой:
— Нет, с Неоптолемом нам не идти. Кровь, пролитая между нами, требует возмездия, ее не искупит даже все золото Египта.
— Я просто говорю, что у нас появляется случай разрешить дело миром, — заметил Иамарад.
Мне припомнились освещенное факелами лицо, и речи, склоняющие молодого пилосского царя к походу на Вилусу, и усмешка, и подернутые тенью глаза.
— Неоптолему нельзя верить, — сказала я. — Он пытался убить Нея на темной улице. Между нами не может быть мира.
— Нам тоже есть что терять, — ответил Ней. — Я только и делаю, что сдерживаю всех наших, кого тянет посчитаться с ахейцами за пролитую кровь. Сдерживаю, потому что другого не остается. Нас буквально горстка, мы скитаемся по морям, не имея своей земли: мы мало чем отличаемся от пиратов, какими считает нас Хирам.
— И все же отличаемся, — напомнила я. — С нами женщины и дети.
— Именно ради них я обуздываю тех, кто кричит о чести, — произнес Ней, посмотрев мне в глаза. — Обуздываю и себя.
Губы его сжались; я поняла, чего стоили его усилия.
— Никакой другой подвиг не требует большего мужества, мой
Он невесело усмехнулся:
— Спасибо. Но есть и те, кто обвинит меня в трусости, не сойдись мы с Неоптолемом один на один. Если мы безмятежно вернемся в Миллаванду, таких обвинителей отыщется немало.
— Говорят же вам, — вернулся к своему Иамарад, — никто нам не позволит безмятежно идти ни в Миллаванду, ни куда-нибудь еще. Неужели вы думаете, что они выпустят отсюда хоть одно судно, способное предупредить фараона о налете? Их сотни и сотни, они нас просто перебьют и заберут корабли себе. Если мы не с ними — значит, против. Неоптолем не такой идиот, чтобы оставить нас в тылу живыми и невредимыми.
— Значит, отплывать нужно сейчас, — сказала я.
Иамарад не сдержал раздражения:
— Госпожа, быть пророчицей не то же, что быть моряком! Разгар зимы, штормы налетают один за другим! И встречный ветер до самой Миллаванды!
— Зато попутный до Египта, — заметил Ней.
Мы оба резко обернулись к нему.
— О нет, только не это, — сказал Иамарад.
— Фараон хорошо заплатит за сведения, которыми мы поделимся, — проговорил Ней. — И коль ему угрожают с моря, он не прочь будет взять на службу умелых моряков. Если уж сражаться, то я предпочту биться против Неоптолема, а не рядом с ним.
— Ты видел, сколько там кораблей? — Иамарад повел рукой в сторону гавани.
Ней улыбнулся, как мальчишка:
— Не ты ли сейчас рассказывал мне, как могуч фараон и как силен его флот?
— Но как мы выйдем из гавани? Нас не выпустят!
— А для этого мне нужен Ксандр, — сказал Ней. — Я кое-что придумал. Не волнуйся, все получится! — Он хлопнул Иамарада по плечу и пошел искать Ксандра.
Мы с Иамарадом посмотрели друг на друга.
— Надеюсь, вы понимаете, что затеяли, — произнес он озадаченно.
Четыре сотни людей неспособны сохранить тайну. Поэтому о скором отплытии из Библа знали только пятеро: Ксандра с Аминтером тоже посвятили в замысел — при подготовке без них не обойтись. Остальные должны по-прежнему считать, что мы перезимуем в Библе и весной вернемся в Миллаванду. Кормчих рано или поздно придется известить о наших планах, но Ней предпочитал отложить это до последнего дня: чем больше людей будут знать о предстоящем отплытии, тем скорее об этом узнают все.
Новолуние наступало через пять дней. Три ночи будут темными, в это время проще всего выскользнуть из гавани незаметно. Ксандр пока выяснял все, что мог, о тех кораблях, которые постоянно выходят в море: в погожие дни рыбацкие суда Библа отчаливали еще до рассвета, чтобы к полудню вернуться.
— Более благоприятного случая не будет, — сказал нам Ксандр на совете. — Да, наши корабли вблизи выглядят подозрительно, но если идти под парусом и с убранными веслами, то в темную ночь нас вполне примут за своих. Правда, могут окликнуть — тогда надо отозваться.
— Это уж тебе и Иамараду, — ответил Ней. — У тебя получится говорить так, чтоб не заподозрили?
Ксандр задумчиво кивнул:
— Только если недолго. И отдельными фразами.
— Тогда говори коротко. «Дельфину» лучше идти первым: если будут окликать — то скорее головной корабль.