Чёрные крылья зиккурата
Шрифт:
– Дрянная рана, – сообщил скрипучий голос из-за спины патриция, – можете делать со мной что хотите, господин Цебитар, но здесь полно грязи, похоже, будет заражение.
– Что это значит? – спросил Маркус, не оборачиваясь.
– Это значит, господин мой, что нужно или бережнее обращаться с имуществом, или не тревожить по ночам честных людей. Пару часов назад я мог бы просто промыть рану и наложить швы. Теперь же… надо удалять.
– Удалять что? – спросил Маркус, обернувшись.
– Руку, патриций, руку. Вот
– Я здорова, – прошипела та сквозь зубы в третий раз.
– Зачем же мне валькирия без руки? – спросил Маркус.
– Вот и я не знаю, зачем. На вашем месте я бы её продал, пока она ещё цела. Или выкинул в канаву, – Вариус помолчал. – Но если будем удалять, мне нужно сходить за инструментами.
– Вы свободны, – Маркус подбросил в воздух мешочек с монетами, и лекарь ловко поймал его на лету, – благодарю за визит.
Вариус поклонился – не более, чем того требовала учтивость – и вышел.
Маркус повернулся к рабыне.
«Вот почему Клементе удалось её купить», – подумал он.
***
Когда дверь приоткрылась, выпуская лекаря наружу, Маркус крикнул в тёмный проём:
– Шиана!
Затем подошёл к воительнице и спросил, разглядывая её обожжённое солнцем и исхудавшее лицо:
– Ты в самом деле не можешь встать?
Валькирия не отвечала. Она прикрыла глаза. Отвратительно было понимать, что, несмотря на то, что руки её свободны, она всё так же полностью во власти даэва. Свобода казалась такой близкой – но не было сил не то, чтобы воспользоваться ей, даже шевельнуться.
Риана вздрогнула, почувствовав, что рука патриция приподнимает её, помогая сесть. Но даже так, едва лишившись опоры, она начала заваливаться на бок.
– Маркус Цебитар, – произнесла она одними губами. Что было в этом даэве такого, что заставляло Хозяина произносить его имя шепотом?
– Помоги мне перенести тебя, – сказал тем временем даэв и, обхватив рабыню за поясницу, заставил её встать. Валькирия была лёгкой, будто пустая кукла. Намного легче любого даэва. Под обожжённой и изрезанной шрамами кожей отчётливо прощупывались кости.
В глазах у Рианы помутилось, но она инстинктивно дважды переставила ноги, пока не почувствовала, что Маркус отпускает её.
Когда кровавое марево расступилось, она обнаружила, что лежит на просторной кровати, застеленной шёлковым покрывалом. Слегка повернув голову, чтобы рассмотреть Цебитара, Риана вместо этого увидела в дверном проёме стройную девушку в полупрозрачных шароварах, с лицом, скрытым чадрой.
– Шиана, воду для омовения и ужин, – сказал патриций, проследив за взглядом валькирии.
Шиана изогнулась в грациозном поклоне и исчезла в темноте. Отпустив валькирию, Маркус невольно отряхнул руки одну о другую.
Риана стиснула зубы.
– Как твоё имя? – спросил даэв.
– Риана, –
Маркус поднял брови. Кое-что в именах валькирий он всё-таки понимал. И прозвучавшее слово не было похоже ни на одно из них.
На пороге снова показалась Шиана. На сей раз следом за ней шёл управляющий. Шиана несла в руках серебряный поднос с едой, управляющий – небольшую умывальницу, тоже серебряную. Когда взгляд его натолкнулся на валькирию, римлянин на секунду замер, но ничего не сказал. Риана, которая была по горло занята собственными ощущениями в постепенно оживающих конечностях, всё же заметила эту секундную заминку, но лишь стиснула зубы и ответила упрямым взглядом.
– Что-то ещё, господин? – спросил управляющий.
Маркус только махнул рукой, отпуская обоих. Он сел на край кровати и поставил на колени умывальницу. Взял в руки губку и повернулся к Риане. Патриций, конечно, предпочёл бы оставить это унизительное занятие слугам, но опыт с лекарем показал, что это бесполезно.
В сопровождении пристального и недоумённого взгляда Рианы, он поднёс губку к рваной ране на плече пленницы и легко коснулся её края. Риана вздрогнула. Маркус перевёл взгляд с раны на лицо валькирии. Оно ничего не выражало.
– Очень больно? – спросил Маркус, без особого, впрочем, сочувствия.
– Обычная рана, – ответила Риана, и Маркус отметил про себя, что рабыня больше не язвит.
Маркус отвернулся и ещё раз аккуратно коснулся раны с другой стороны. Губка оставляла на коже, покрытой толстым слоем грязи, заметный светлый след. Маркус отжал её и, снова намочив, повторил движение.
– Лекарь сказал правду? – сухо спросила Риана.
Маркус приподнял взгляд и надломил бровь.
– Придётся… – она сделала паузу. – Удалять?
Маркус честно пожал плечами. В медицине он понимал примерно столько же, сколько не понимал в лошадях.
Риана перехватила его руку, державшую губку. И поймала взгляд патриция.
– Пожалуйста… – Риана прокашлялась. Слова давались ей с трудом, но не потому, что она была слишком слаба. Одно за другим приходилось произносить те слова, которые она с трудом могла бы сказать даже валькирии. – Пожалуйста… господин… разрешите мне посмотреть.
Маркус непонимающе глядел на неё.
– Зеркало…. Дайте зеркало.
Маркус кивнул. Он опустил губку в изрядно помутневшую воду и встал. Подошёл к столику с драгоценностями и, взяв со стола небольшое зеркало в резной деревянной раме, поднёс его к плечу валькирии. Маркус хотел было отдать его Риане, но потом подумал, что та может не удержать хрупкий предмет.
Риана повернулась к зеркалу, разглядывая рану. Затем подняла здоровую руку и раньше, чем Маркус успел перехватить её, запустила пальцы в глубину разорванных тканей.
Маркус торопливо отвернулся.