Черные лебеди

Лукьянов Алексей

– А что за лекция?

Кажется, впервые за день лицо отца посветлело, а нахмуренные брови поползли вверх.

– Ну вот! Ты уже интересуешься физикой! Лекция будет о теории относительности!

– Эта та, которую Эйнштейн придумал?

– Верно. Но только не придумал, а разработал.

– А мне не рановато для таких разработок?

– Нет, умник, не рановато! И вообще мне кажется, что тебе пора идти делать уроки!

Тут я вспомнил, что домашних заданий у меня было как раз больше всего именно по физике.

АНДРЕЙ (Нагоняй от отца)

Домой я пришел насквозь промокший.

Наклонившись,

чтобы снять обувь, посмотрел в большое зеркало в двух шагах от меня, и не сразу заметил в нем отражение отца. Он сидел на диване в своей комнате. Дверь в комнату была открыта. Рядом с ним я увидел полупустую бутылку коньяка. Не часто, но такое с ним бывало… Перед работой отец не пьет, но в любое другое время может.

Так завтра же ему ведь как раз на работу!

Застыв на месте, я услышал его громкий, и, кажется, совсем неприветливый голос.

– Что такой кислый?

– Да так, просто.

– Подойди! – голос отца пугает. – Подойди, подойди.

Куда ж я денусь. Иду.

Хочу повесить мокрую куртку в гардероб, но слышу, как отец кричит, чтобы я этого не делал – говорит, что незачем вешать мокрую одежду в гардероб, потому что так поступают только те, у которых плохо соображает голова или те, у которых ее вообще нет.

– Садись, – указывает он на место рядом с собой. – Скажи, Андрей, ты по жизни уже определился?

– Определился с чем?

– Я спрашиваю тебя кем ты собираешься стать в будущем.

Вообще я думал, что подобные вопросы задают людям, когда те хотя бы близки к окончанию школы, мне же еще два года учиться, поэтому отвечаю, что над этим вопросом еще не думал.

Ответ мой, кажется, не совсем отца обрадовал, а точнее – не обрадовал совсем.

– Я просто надеюсь, что мне не будет за тебя стыдно!..

– Ты о чем? – Вопрос сорвался с губ опередив мысли.

– Брось ты мне это! Все ты понимаешь! – закричал отец, и мне стало уж совсем не по себе. – Я запрещаю тебе заниматься делами, за которые стыдно будет мне! Слышишь? Если мой сын что-то делает, то он должен отвечать за это сам! Хорошее ты сделал что-то, или плохое – не важно! Важно, чтобы ты отвечал за свои поступки сам, и тогда стыдно за тебя мне не будет! Я хочу, чтобы ты запомнил это как можно лучше! И навсегда!

Я сглотнул и почувствовал в горле комок.

– Но… что я сделал?

Тут, правда, я стал кое-о-чем догадываться.

– Меньше вопросов! Ты меня понял?

Кажется, отец был слишком рассержен, и я ответил ему то, что он и хотел от меня услышать.

Потом он немного успокоился и его голос стал не таким громким, как еще несколько минут назад. Я тоже приходил в себя, но все равно не понимал, как отец обо всем узнал…

– Ладно. Если ты все действительно, как говоришь, понял, то все нормально. Я тут о другом еще… – отец хотел что-то сказать, но сразу почему-то не решился, и в нашем разговоре возникла неловкая пауза.

– Завтра… Завтра последний день перед тем, как я уеду на вахту, – подбирал слова он, – и, может быть, нам стоит повести этот день… вместе?

Такое я слышал от него впервые.

– А как же твое собрание? – спрашиваю я его до крайней степени удивленный. Не может быть, что бы он решил на него не ходить.

– Ну, собрание… Во-первых, не собрание, а пресс-конференция, а во-вторых, надеюсь, что надолго я там не задержусь.

Отец отодвинул в сторону бутылку коньяка и положил руку мне на плечо. Думаю, что оба сейчас мы вспомнили о нашей с ним дружбе: лучшим

моим другом был он, а лучшим его другом – я. И так было всегда, и этим больше всего мы гордились!

ИДЕАЛЬНАЯ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ

С кафедры аудитории выступал руководитель арктического проекта по добыче нефти со дна Баренцева моря Юрий. Он рассказывал все то, что на таких пресс-конференциях и нужно было рассказывать. Сначала о самой платформе, потом об успехах на шельфе; привел несколько цифр, и хотел закончить подведением итогов, ведь так было запланировано, правда, в последний момент передумал – решил, что дотошные критики не простят, если кому-то из них он не даст возможности задать свой очередной глупый вопрос. Обязательно изобразят из себя обиженных, надуют губы, и напишут какую-нибудь гадость – подумал он, оглядев зал, в котором толпились журналисты многих телеканалов, газет и журналов – все они заполнили большую аудиторию, будто что-то здесь раздавали бесплатно.

Нет, совершенно точно, что для подведения итогов еще не время. Чуть позже. Через месяц, когда платформа сделает первую скважину – вот тогда! А сейчас пусть задают свои вопросы – решил Юрий, уже думая о том, как поскорей бы на эти вопросы ответить.

Это была первая пресс-конференция после того, как платформа начала работать. Пришел успех и все, что раньше держалось в строгой секретности, теперь было доступно чуть ли не каждому. Пришел успех; а ведь начало работ – это успех, несомненно, и о нем нужно было рассказать! Именно поэтому целый час Юрий говорил о том, как сложно было осуществить строительство этой уникальной платформы, с какими пришлось при этом столкнуться трудностями, и как все эти трудности удалось преодолеть совместными (именно совместными!) усилиями. А еще о перспективах, тема которых была его любимой, ведь в ней можно было рассказать все, что рассказать было нужно; перспективы – красивая точка в выступлении.

Но потом Юрий допустил ошибку. Одну. Он дал возможность задать свой вопрос любому присутствующему, а так не делают. Так нельзя. И он это знал. Но был уверен в себе настолько хорошо, что вопросы чрезмерно любопытных журналистов считал не более, чем просто поводом распустить свой красивый павлиний хвост. Пусть смотрят! Ведь все ответы именно к этому и сводились: он красиво говорил, как на многое все мы теперь можем рассчитывать, и как много еще можем получить в будущем. Неудобных и сложных вопросов, которые иногда запрещают задавать журналистам, для него сейчас не существовало. Сейчас он, Юрий, был победителем Арктики, и хотел рассказать об этом каждому! Он сделал то, о чем многие только говорили, мечтали. И ни одного просчета в работе. Ни одного. Об этом непременно нужно было рассказать!

Юрий ответил на вопрос о планах по бурению второй скважины, третьей, и так далее. Никаких проблем. Потом вопрос о дорогостоящем демонтаже платформы. Никаких проблем. Думать о демонтаже вообще еще слишком рано! Срок службы платформы двадцать пять лет, в конце концов!

Но, потом… кто-то задал очередной вопрос, ставший причиной неловкой паузы, заполнить которую какими-то словами, которые до этого сами слетали с губ, у Юрия получилось не сразу.

– Как и все мы, – начал один из работников компании, которому предоставили возможность задать еще один «глупый» вопрос, – я горжусь, что мы добились практически невозможного. Я готов снова и снова говорить, насколько совершенна платформа, на которой мы работаем и…