Черные лебеди
Шрифт:
Ольга ничего не ответила Дмитрию — мать уже гремела ведром в сенцах, но вечером, когда Дмитрий засыпал, шепнула ему на ухо:
— Больше не говори так никогда. Не сердись на маму, она нам только добра желает, а про Горького она сказала, совсем не подумав.
Сегодня утром Шадрин, выходя из дома, в дверях столкнулся с худенькой пожилой женщиной с кожаной сумкой на плече. Это была почтальонша.
— Вы к кому? — спросил Дмитрий.
— Я к товарищу Шадрину. Телеграмма.
Дмитрий распечатал телеграмму. Зонов просил немедленно зайти к нему с документами.
Телеграмма заканчивалась
Увидев Шадрина в дверях своего кабинета, Зонов поспешно встал из-за стола:
— Не будем терять время! Пойдем к Марине Андреевне.
Отдел, руководимый Мариной Андреевной, помещался в просторной комнате с высоким потолком и широкими окнами, в которые свободно могла бы въехать трехтонка. За небольшими канцелярскими столами сидели инспектора. Все столики были одинаковые. Над одним из них склонился Пьер. Для его могучей комплекции стол был до смешного мал.
Увидев Шадрина и Зонова, Пьер хотел встать, но Зонов жестом дал ему понять: «Обойдемся пока без тебя».
Пьер нахмурился и опустил глаза в бумаги. Привыкшие к посетителям, инспектора, не обращая внимания на Зонова и Шадрина, занимались своими делами.
Стол Марины Андреевны стоял обособленно, у окна. Он был массивный, с точеными ножками и обит новым темно-красным сукном, на котором лежало толстое зеркальное стекло.
Марина Андреевна кивком головы поприветствовала вошедших, показав глазами на стул и кресло, стоявшие рядом с ее столом.
Зонов, как всегда, торопился. Он посмотрел на часы:
— Товарищ Шадрин в вашем распоряжении. Если буду нужен — позвоните. Через десять минут у меня встреча с делегацией.
Кивнув на ходу Пьеру, Зонов вышел из отдела.
Марина Андреевна сразу начала с главного:
— В одном из московских вузов освободилась должность заведующего кабинетом при кафедре политэкономии. Оклад тысяча сто. По штату это место должен занимать человек с высшим социально-политическим образованием. Вы — юрист. Кандидатура вполне подходящая. Вас устраивает?
Марина Андреевна придвинула Шадрину лист бумаги и подала ручку:
— Пишите! Ректору Московского института…
Рука Шадрина дрожала. Буквы вставали в неровные цепи строк. Марина Андреевна диктовала текст заявления. Когда Дмитрий закончил писать и поставил число и подпись, она взяла заявление и, пробежав его глазами, написала в левом верхнем углу резолюцию: «Прошу провести приказом». И не по-женски размашисто расписалась. Перелистав несколько страниц телефонной книжки и найдя нужный номер, кому-то позвонила.
Дмитрий повернул голову вправо и встретился взглядом с Пьером. Тот, прикусив нижнюю губу, следил за разговором Марины Андреевны с Шадриным. Подмигнув Дмитрию (мол, не тушуйся, с нами не пропадешь), Пьер сделал вид, что занят каким-то важным документом. Из телефонного разговора Марины Андреевны Шадрин понял, что ректор института, на имя которого было написано заявление, находился в отпуске и его обязанности временно исполнял заместитель по научной части.
Марина Андреевна возвратила Дмитрию документы и посоветовала сначала зайти к заведующему кафедрой профессору Кострову.
— Это чудесный человек! Крупнейший ученый. Скажите, что вас послала к нему Комарова.
Шадрин встал, поблагодарил и еще раз пристально посмотрел в глаза Марины Андреевны:
— Спасибо…
Попрощавшись, он вышел.
VI
Профессора Кострова Шадрин нашел на четвертом этаже института. Он сидел в своем рабочем кабинете и делал какие-то заметки на маленьких листках лощеной бумаги. Очевидно, набрасывал конспект лекции или составлял план статьи. Его крупная голова, обрамленная черными редеющими волосами, крепко сидела на широких плечах. Он скорее походил на спортсмена-борца, чем на ученого. В крупных толстых пальцах огрызок карандаша казался крохотным и смешным. Углубившись в работу, профессор не заметил, как в дверях его кабинета появился посетитель. Поднял голову лишь тогда, когда Шадрин, переминаясь с ноги на ногу, откашлялся.
— Вы ко мне? — голос Кострова был приглушенно-мягким, тихим. Так говорят, когда боятся разбудить только что заснувшего больного ребенка.
— Я к вам из министерства. От Комаровой.
Движения Кострова, несмотря на его грузность, были легки и пластичны. Пружинисто привстав, он придвинул к столу стул, стоявший у стены:
— Садитесь.
Профессор бегло ознакомился с документами Шадрина и виноватым голосом, словно оправдываясь, сказал:
— Теперь не знаю, что и делать. Вчера вечером я дал согласие назначить на эту должность Терешкина, лаборанта кафедры, — профессор мягко улыбнулся, развел руками: — Уж как не хотел, как упирался, а профессор Неверов уговорил. У него — власть. На время отпуска ректора института он исполняет его обязанности.
Точно боясь, что Шадрин может не поверить его словам, Костров достал из ящика письменного стола вдвое сложенный листок и протянул его Шадрину:
— Своей рукой написал. Теперь попробуй — отступи.
Дмитрий прочитал написанный от руки проект приказа о назначении Терешкина заведующим кабинетом при кафедре политэкономии.
— Даже не придумаю, как можно дать обратный ход. Признаться, очень не хочу, чтоб кабинетом заведовал Терешкин. Вся заслуга его состоит в том, что он может с утра до вечера крутиться у кабинета ректора и на избирательном участке, где он вот уже много лет состоит бессменным начальником. Образованием тоже не блещет. После ликбеза поступил на рабфак, да и тот не закончил. — Профессор посмотрел диплом Шадрина, покачал головой: — Что же это вас, молодой человек, заставило с таким дипломом идти на такую должность? Вы же научный работник?
— У меня, профессор… — Дмитрий замялся.
— Что у вас?
— Читали характеристику?
— Чепуха!.. — Костров махнул рукой. — Не характеристика меня смутила. Я сейчас думаю над тем, как бы нам найти общий язык с Неверовым. Старик упрямый. А потом… — Костров, посматривая на дверь, снизил голос почти до шепота: — Жена Терешкина работает в райжилотделе. А дочь Неверова вот уже лет пять стоит на очереди. Получать квартиру где-нибудь у черта на куличках не хочется. Вот и жмет дочка на папу. Анкета у Терешкина без сучка и задоринки. А уж насчет услужить — талант.