Черные минуты
Шрифт:
Доктор сломил сухую ветку на ближайшем дереве и отбросил ее, как садовник, который привык наводить порядок у себя в саду и везде, куда бы ни попал.
— Ну а теперь поехали на кладбище, навестим вашего дядю.
На кладбище они обнаружили, что дядин могильный камень густо порос плющом. Ранхелю стало стыдно — он давно сюда не ездил. Надпись на камне была проста:
МИГЕЛЬ РИВЕРА ГОНСАЛЕС
1900–1975
Детектив
Твои родные и друзья помнят тебя
Ниже
— Нет, подумать только, — воскликнул доктор Куарон, — именно таким я его и запомнил. Я уж думал, что никогда его не увижу. Ну что, Мигель, поможешь нам распутать это дело?
И будто в ответ ему ветер зашелестел листьями плюща. Но доктор не обратил внимания.
— А бар в отеле «Инглатерра» еще жив? — спросил он.
Глава 16
Они сидели в ресторане на берегу. Перед ними до горизонта, увенчанного горами Нагваль, простиралась лагуна. С их места был хорошо виден остров Эль-Пальмар, но речь о нем сейчас не шла. Из органа лились мелодические аккорды — музыкант наигрывал песню Хулио Иглесиаса «Я люблю». В воздухе висел слабый запах спрея, помогающего ветру разгонять москитов. В бассейне шумно плескались три молодые американки, а доктор доел пакадо а ла веракрусана, положил нож и вилку и огляделся, ища официанта. Того нигде не было.
— Дом моих родителей в Тампико стоял между маяком и дамбой. А вы где живете, Винсенте?
— Здесь, в Паракуане, за рекой.
— В каком месте?
— У пристани.
— Выходит, возле старой асьенды?
— Верно. Я снимаю старый дом управляющего.
— А вам известно, что говорят об асьенде? Если так, то вы храбрец.
— Это все слухи, я им не верю.
Позади кто-то громко рассмеялся, а Ранхель вздрогнул.
— Официанта нигде не видно. Принесите мне коньяк, хорошо?
Ранхель сходил в бар, а когда вернулся, сказал, что ему надо позвонить. Доктор кивнул, отпуская его. И вскоре задремал.
Его разбудил оглушительный шлепок по воде — чья-то туша рухнула в бассейн. Брызги разлетелись во все стороны и намочили сидящих у бассейна девушек. Доктор видел, как под водой копошится смутный силуэт. «С ума сошел, — думал доктор, — так и задохнуться недолго». Словно услыхав его мысли, ныряльщик всплыл и отдышался. Нельзя было не заметить, что человек, несмотря на свою толщину, удивительно проворен. Доктор узнал его. Он хотел встать, но его тело будто налилось свинцом. Коньяк, наверное, виноват. Но это точно знакомый. Что он делает здесь, на Мексиканском заливе?
Наблюдая, как человек несколько раз переплывает бассейн из конца в конец, точно гигантская лягушка, доктор решил дождаться, пока тот вылезет, чтобы убедиться, что его догадка верна. Монотонные движения действовали на него гипнотически. Он закрыл
Ему припомнился день, когда родители взяли его с собой на лагуну. Они плавали, а он катался по берегу на своем синем велосипеде. Интересно, что потом он много раз пытался вспомнить, чем он был занят, пока родители купались, но не мог. И вдруг, вернувшись в Паракуан, он вспомнил: он катался на велосипеде. Доктору страшно захотелось услышать сейчас голос матери, и тут одна из американок в бассейне пронзительно взвизгнула. От неожиданности он вздрогнул и открыл глаза. Он боялся, что его снова охватит беспокойство и ночью опять приснится человек в черном, который смеется над ним. Он был уверен, что сон — это загадка с одним вопросом: долго ли мне осталось жить на этом свете? Пора уже об этом задуматься.
Мясистая рука показалась над водой и схватилась за перила. Затем вторая, а затем и все жирное тело вылезло из бассейна. Кто же это, черт подери? Та же тяжесть, что мешала ему встать, не позволяла и вспомнить, что это за тип. Надо меньше пить. Тем временем толстяк надел сандалии и закупался в халат. Девушки вдруг умолкли, а человек направился к доктору, растирая полотенцем шею. Если бы не слепящий блеск воды в бассейне, доктор, возможно, и узнал бы его, но…
Красный, как отварная креветка, толстяк наклонился и проговорил:
— Доктор Куроз Куарон? Вот так сюрприз! Как я рад! Давненько мы с вами не встречались. — Доктор уже понял, что это известный кинорежиссер, но имя его по-прежнему ускользало из памяти.
— Когда же это было? Лет десять… нет, двенадцать лет тому назад?
— Больше, доктор. Это было в пятьдесят девятом…
— Ах… А как поживает ваша супруга, сэр Альфред?
— Спасибо, хорошо. Она в номере.
Помолчав, толстяк продолжал:
— Я хочу вам кое-что сказать, доктор. Я очень сожалею о недоразумении, что произошло между нами.
— Послушайте, сэр Альфред…
— Нет, позвольте мне закончить… Когда вы раскритиковали сценарий «Психо», я очень огорчился, потому что об этом узнал мой продюсер — по вине агента, который направил ваши замечания не мне, а ему, — и едва не закрыл проект. Но вы были правы, говоря, что этой истории не хватает правдоподобия, и я переписал сценарий. Мне кажется, получилось лучше.
— Мне очень жаль…
— Во всем виноват мой агент, доктор. Вы не представляете, насколько агенты бывают бестолковы.
— Ничего страшного, не беспокойтесь.
— А я ведь даже не знаю, видели вы фильм или нет.
— Да, я смотрел его в Мехико.
— И как он вам показался по части правдоподобия?
— Сэр Альфред, скажите вашим клеветникам, что если бы вы стремились к правдоподобию, то снимали бы документальные фильмы! — рассмеялся доктор.
— А вы сами, доктор?
— Что вы имеете в виду, сэр Альфред? Я не совсем понимаю…
— Как вы собираетесь поймать преступника? Есть у вас еще порох в пороховницах?