Черные небеса

Тепляков Андрей Владимирович

— Нужно продумать, как одеться. Адам Декер ничего не говорил на этот счет?

— Да нет, ничего не говорил.

— И все равно. Тебе нужно купить что-нибудь новое. Что-нибудь красивое. А мне…

Остаток вечера утонул в бесконечной примерке. Ной был усажен в кресло, и Лайла крутилась перед ним в разных нарядах, заставляя подробно высказывать свое мнение о каждом. Это утомляло гораздо больше, чем целый день, проведенный на работе, и, окончательно выдохшись, Ной был уже готов произнести страшные слова: «Ты хороша в любом наряде».

Но удержался. Лайла была счастлива, грех

портить такую радость.

Реакция матери оказалась настолько схожей с реакцией Лайлы, что Ной не мог сдержать улыбки. И снова разговор зашел о нарядах, и снова перед ним возникла угроза бесконечных примерок, оценок и обсуждения тряпок. С великим трудом Ною удалось уговорить мать подождать до завтра.

Она согласилась. Села в свое любимое кресло, нежно глядя на сына, и сказала:

— Я знала, что так будет. Отец оставил нам хорошее наследство, и ты, наконец-то, решился его использовать. Ты молодец. Ты пойдешь дальше, гораздо дальше. Слава Богу, что, хотя бы под конец жизни, я увижу это.

— Мам, не говори ерунды! Какой конец жизни? У нас с тобой все еще впереди.

Она улыбнулась.

— Ты хороший мальчик. У меня умный и добрый сын, который добьется всего, чего захочет. Что еще можно желать?

Она немного помолчала.

— Скорее бы вы поженились и нарожали мне внуков. Больше я ничего не попрошу.

У Ноя запылали щеки.

— А ты не красней! Невинность там, где есть воля к зачатию. Так говорил батюшка нам с отцом. Пора и тебе узнать об этом. И обо многом другом.

— Мам, я пойду, — сказал Ной и поспешно поднялся. Он не хотел говорить с ней о таких вещах. Это было слишком личное; это было его и только его. Когда-нибудь он разделит это с Лайлой. Но не с матерью. Ни за что!

— Иди. А я еще немного посижу. Жалко завершать такой вечер.

В назначенный день Лайла приехала в Квартал на целый час раньше срока. Обе женщины кругами ходили вокруг Ноя, осматривая его со всех сторон, оправляя, оценивая, ощупывая. Новая одежда ему не нравилась — она была неудобная, и выглядел он в ней, как напыщенный дурак. Ной решительно отбивался от попыток улучшить его вид, и, в конце-концов, заявил матери, что ей самой пора одеваться, если она не хочет опоздать.

Они с Лайлой упаковали подарки: красивые настольные часы с резными фигурками ангелов — маленький шедевр точной механики и тонкую табличку из полированного камня с поздравлением. Накануне они очень долго спорили о подарках, переезжая из одного магазинчика в другой и отметая множество вариантов. Трудно было решить, что подарить человеку, у которого есть все. А, если чего-то и нет, то это можно купить, благо вопрос цены таких людей не беспокоил.

Спустилась мать. На ней было новое, купленное специально для торжества, платье. Они сели в машину и поехали к дому Декера, до которого было не больше четверти часа пешего хода.

Возле открытых ворот их встретил Алон, тщательно выбритый и облаченный в широкую черную мантию, словно чародей из детской книжки. Он церемонно поклонился гостям и пригласил следовать за собой к отведенному для них месту стоянки.

— Храни тебя Бог, Алон, — сказал Ной, вылезая. — Ты сегодня

при параде.

— Да, господин Коштун, — важно ответствовал старик.

Лайла что-то сунула ему в руку, и Алон почтительно поклонился ей.

— Прошу вас проходить, — сказал он, указывая на парадную дверь особняка. — Хозяева ждут, — и поспешно пошел обратно к воротам, пряча руки в карманы.

Ной направился к двери, вслед за матерью и Лайлой, размышляя на ходу о перемене, произошедшей с Алоном. Он никогда не видел его таким. Его смутило даже не столько лакейское величие, старика, это, скорее всего, временно — по долгу службы, сколько обращение: господин Коштун. Оно не понравилось Ною, как квинтэссенция всех тех перемен, что происходили в его жизни.

За домом он заметил двух вооруженных милиционеров в тулупах. Возле них бегала кругами собака. Завидя гостей, они приложили руки к шапкам. Ной вспомнил, как робел перед милицией еще пару месяцев назад, а теперь они отдавали ему честь. Но почему они здесь? Чего боится Декер? Тараканов? Вряд ли пара замерзших людей сможет его защитить. Скорее наоборот, эти двое должны демонстрировать отсутствие настоящей опасности. Маленькая мера предосторожности, ничего серьезного.

В просторной прихожей было хорошо натоплено. Ярко горели лампы. Строгая горничная приняла у гостей одежду и унесла в примыкающую комнатушку, назвав ее — гардеробная. Вернувшись, она пригласила следовать за собой.

Они прошли в огромный зал, занимающий почти весь первый этаж особняка. Повсюду горели люстры и свечи, отражаясь мириадами искр в зеркалах. Столько света Ной не видел никогда, само солнце не могло дать больше.

Столы вдоль стен ломились от угощений. От одного взгляда на них у Ноя, который ничего не ел с самого утра, едва не свело желудок.

Возле одного из столов стоял сам Декер с женой и сыном.

— Господин Ной Коштун, — объявила горничная. Ее голос эхом пронесся по большому залу.

Она удалилась.

Адам Декер был великолепен: бархатный, темно-синий костюм, из кармашка пиджака выглядывает уголок носового платка, кремового цвета рубашка, бабочка. Седые волосы зачесаны назад, образуя царственную седую гриву.

— Храни вас Бог, дорогие друзья! — приветствовал он гостей. — Очень рад видеть вас в своем доме. Проходите, чувствуйте себя свободно.

Он вежливо кивнул Ною, его матери, Лайле, обращаясь к каждому по имени. Этот обычный, незаметный и безликий жест приветствия — кивок или легкий поклон — в исполнении Декера выглядел изысканным и красивым.

— Разрешите представить вам мою жену. — Он отступил на шаг, пропуская супругу вперед. — Мария Декер.

Очень молодая женщина. Раза в два моложе своего мужа. И очень красивая. Ной сразу же усомнился — могла ли она быть матерью Симона. Нет, она лишь на пять-семь лет старше сына. Тонкая, точеная фигура, худое лицо, правильное, словно вырезанное из камня, не единого изъяна — эталон холодной красоты. Неземной, неживой красоты — не такой, какую даровал Создатель Лайле. В сочетании с маленьким ростом, Мария Декер выглядела почти ребенком, из которого, со всей тщательностью, попытались сделать женщину и хозяйку дома.