Черные небеса

Тепляков Андрей Владимирович

Праздник закончился далеко заполночь. Гости прощались и разъезжались по домам. Горничная принесла одежду. Ной помог облачиться матери и Лайле и, оставив их перед зеркалом, вышел на улицу. Было темно и безветренно. Он немного постоял, глядя на далекие фонари, потом скрипнула дверь, вышли мать и Лайла.

Всю дорогу они непрерывно говорили, делясь впечатлениями и восторгами. У Ноя разболелась голова. Он устал, очень устал, в мыслях царил разброд: Мария и Симон, пароль для умной машины, обещанные Лайлой танцы. Он ни на чем не мог сосредоточиться, но и выкинуть из головы все это тоже не получалось.

Так он и мучался до тех пор, пока мать

не стала уговаривать Лайлу остаться ночевать.

И Лайла согласилась.

Мать ушла готовить комнату, оставив молодых вдвоем на кухне.

— Совершенно другая жизнь, — сказала Лайла, стоя у окна и глядя на свое отражение. — Другой мир. Мы взлетаем к самому небу. И, знаешь, я немного боюсь этой высоты.

Она обхватила себя руками. Ной подошел к ней и осторожно обнял, почувствовав, как дрожит тело. Лайла сжала его руки.

— Ты заметил, как он смотрит на жену?

— Да.

— Вот это и есть любовь. Ей даже слова не нужны, она так бесспорна, так очевидна. Так прекрасна.

— А как она на него смотрит?

— Женщине не пристало выражать свои чувства.

Лайла повернулась к нему и улыбнулась. Ной склонился и поцеловал девушку прямо в мягкие теплые губы. Она не отстранилась.

— А у нас будет так? — спросила она.

— У нас будет лучше.

— Грешно желать большего.

На этот раз Лайла сама потянулась к его губам.

На лестнице послышались шаги, и молодые люди поспешно отпрянули друг от друга. Вошла мать. Она все еще была в новом платье, но лоск и оживление постепенно таяли, и сквозь них просвечивала простая человеческая усталость.

— Постель готова, — сказала она. — Я положила пару одеял, если замерзнешь.

— Спасибо. — Лайла улыбнулась. — Все было так чудесно, что я могу согреться одними только воспоминаниями.

Они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам.

Ной не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок и думал о Лайле, о Марии, о Симоне и большой любви. Близость девушки, ее присутствие в доме, рядом, за тонкой стенкой, не давало ему спать. От непривычного алкоголя мысли скакали и путались. Его знобило.

Прошел час. Дом молчал. Ной стал, накинул халат и вышел из комнаты. У двери Лайлы он остановился и тихонько постучал.

— Да, — едва слышно раздалось оттуда.

Он вошел.

Лайла лежала в кровати, укрытая всеми одеялами. Наружу высовывалась только голова. Ной подошел к ней и сел рядом.

— Не спится? — спросила Лайла.

Он кивнул.

— Мне тоже.

Она высунула наружу голую руку и коснулась Ноя. Он склонился и поцеловал ее. Она ответила. Поцелуй получился длинным, теперь они не торопились, не боялись, не стеснялись друг друга. Ной скинул халат и остался в одной пижаме. В полумраке комнаты он не мог разглядеть лица Лайлы. Холод пронизывал до костей. Девушка почувствовала это. Откинула край одеяла. Ной скользнул к ней.

Там было жарко. Он почувствовал ее тело — теплое, мягкое и совершенно голое. Ее груди прижались к его груди, ноги обвили его ноги, согревая, разжигая огонь. Ной положил руку ей на живот. Кожа была гладкой, как у ребенка. Она удержала его.

— Нет, — прошептала в самое ухо. — Не сейчас.

— Почему?

— Не так. Назначь день — пусть все будет так, как должно быть. Назови меня своей женой.

Она придвинулась к нему ближе и коснулась губами уха.

— Я отдам тебе все.

Ной застыл. Он согревался. Тепло ее тела передалось и ему. Лайла опустила голову Ною на плечо.

— Полежи

со мной, — попросила она. — Это не будет большим грехом.

Ной повернулся и поцеловал ее в висок. Закрыл глаза.

В кабинете было тихо. Сотрудники группы разошлись, ушел Рувим, в коридорах гас свет. Ной смотрел на экран, а мысли его блуждали где-то далеко.

Через две недели их с Лайлой обвенчают. День назначен. Вчера Ной с матерью были у Гамовых и обсудили все подробности предстоящего празднования. Через две недели Лайла Гамова станет Лайлой Коштун.

Ной улыбнулся и посмотрел на пустое поле ввода. Умная машина все еще не допускала его к тайнам Адама Декера. Ной перебрал уйму вариантов, так и этак обыгрывая слова Мария и Принцесса. Ничего не выходило. Он никак не мог сосредоточиться. В голову все время лезла старая глупая песенка:

Юная Принцесса во дворце жила,Косы заплетала, Принца все ждала.Принц явился к деве на порог дворца,Запылали страстью юные сердца.Глаза к глазам, уста к устам,И жизнь отныне пополам,И будет сердце битьсяЛишь для красавца Принца.

Ной усмехнулся. Мария — Принцесса, а Симон, надо полагать, Принц. Он вздохнул и снова стал напевать.

Но однажды утром в синем январеПриключилось чудо — радость при дворе:Юная Принцесса сына родилаИ впервые крошку на руки взяла.Глаза к глазам, уста к устам,Теперь вся жизнь к его ногам,Отныне сердцу битьсяДля Маленького Принца. [1]

1

Стихи Анастасии Никулиной.

Ной вздохнул и вбил в окошко: «Маленький Принц».

— Пароль принят!

Электронный голос прозвучал удивительно громко. Ной вздрогнул и инстинктивно подался вперед, пытаясь прикрыть собой экран.

— Добро пожаловать, Адам Декер!

Получилось.

Глава 18. Большой Город

Ной нашарил на столе телефонную трубку. Прислонил к уху. Начал набирать номер. На второй цифре ошибся, нажал «сброс» и принялся набирать снова. От возбуждения дрожали пальцы.