Черные небеса

Тепляков Андрей Владимирович

Оказалось — нет. Он боялся. За жизнь свою боялся. Пустую, больную, безнадежную, потерявшую всякую ценность для других, но все еще важную для него самого. Все еще важную.

— Пусти меня, — сказал невидимый гость.

Усталый, бесцветный голос. Но теперь Андрей его узнал.

Он накинул цепочку на крючок и приотворил дверь. На пороге стоял Ной. И он попал в беду. Это было ясно без всяких слов: подбородок в крови, глаза дикие, голова трясется. Андрей прикрыл дверь, снял цепочку и поспешно втянул Ноя в прихожую.

— Что стряслось? — спросил

он.

Ной привалился к стене и поднял к Андрею бледное осунувшееся лицо.

— Я человека убил.

— Что ты сделал?!

Больные легкие не выдержали даже этого негромкого восклицания — Андрей согнулся пополам в приступе кашля. Ной молча стоял и ждал, когда припадок пройдет, глядя на Андрея с отстраненным интересом.

Когда тот затих, он повторил.

— Я убил человека. Симона Декера.

Андрей изумленно уставился на парня. Пару минут он молчал, словно разучился говорить, потом стал медленно и размеренно качать головой. Отступил на шаг. Ной поднял правую руку, ладонью вниз, показывая запекшуюся кровь на костяшках пальцев. Андрей посмотрел на нее, скривился, потом перевел взгляд на Ноя.

— Бога ради, зачем?

— Можно сесть? — спросил Ной. — Мне трудно стоять.

Андрей взял его под руку.

— Идем.

Вода из ржавого крана едва сочилась и была холодная, как лед. Ной долго тер кожу на руках и лице, стараясь смыть кровь. Из мутного зеркала на него смотрело чужое лицо. Потом Андрей усадил его возле печки, и Ной рассказал все, что произошло на Дороге. Андрей слушал его внимательно, время от времени скребя голову длинными нервными пальцами. Когда Ной закончил, Андрей встал и принялся ходить взад вперед по маленькой кухоньке.

— Жаль твою подругу, — сказал он, наконец. — Очень жаль. Этот мальчишка был говном — туда ему и дорога, но она погибла без вины. Сочувствую.

Ной кивнул. Сидя у огня в тепле и тишине, он впал в состояние отстраненного оцепенения. Ему вдруг стало все равно, что будет с ним. Не было сил думать об этом. Не было сил говорить, шевелиться. Беспокоиться. Вся его воля вытекла по пути от машины до дома Андрея, пока он шел через Город и темные улицы, а ветер бил в лицо. Час за часом, словно в плохом сне.

— Он заслужил это, — повторил Андрей. — Жаль только, что не помер сам. Теперь у тебя большие неприятности.

Он взглянул на часы.

— Вас скоро хватятся, если уже не хватились. Времени мало. Нужно тебя спрятать, и подальше. Ты теперь в Городе не жилец. Старший Декер не угомонится, пока не получит твою голову.

Ной молчал и смотрел в огонь. Андрей подошел к нему и повернул его голову к себе.

— Я пошел к Караско. Попробуем укрыть тебя на одной из баз. У Самсона есть такая, я знаю. Ты сиди здесь, никуда не уходи. Я его сюда приведу. Никому не отрывай и молчи. Ты понял меня?

Ной кивнул.

— Хорошо. Ладно.

«За окном мелькают снежинки. Мама, наверное, сходит с ума. Наверное, позвонила Гамовым. Наверное, они вызвали помощь. Наверное, уже обнаружили

машины. Машины и двух мертвецов — Лайлу и Симона. Наверное, уже ищут убийцу. Но в таком буране не останется следов.

Надо сказать маме. Она не переживет удара. Пусть Андрей скажет ей. Или Караско путь скажет, что я еще жив. Господи, я никогда ни о чем тебя не просил — дай ей дожить до отъезда из Города! Разреши мне уехать с ней!

Лайлы больше нет, и нет необходимости беспокоиться о нарядах, церемонии, будущем, потому что будущего тоже нет, и не нужно ходить на собрании группы, и не сможет Лайла отдать мне все — нечего больше отдавать.

В несколько минут рушится жизнь — удивительно. Нельзя думать о завтрашнем дне — вот что! Кто мы такие, чтобы строить планы? Какое мы имеем право считать, что наступит завтра?

Оно не наступит. Завтра не наступит никогда».

Минуты ползут и слипаются в часы. Тускнеет в печке огонь. Крысы притихли по углам.

И тихо. Тихо.

Тишина.

Около часа ночи скрипнула дверь, зашуршали шаги в прихожей. Ной встрепенулся и поднял голову. На пороге кухни возникла высокая фигура. Привыкший к полутьме Ной сразу узнал пришельца — Колотун. Из-за его могучего плеча выглядывал Андрей.

Колотун оглядел кухню, его взгляд остановился на Ное.

— Ну ты как? — спросил он.

— Нормально, — ответил Ной.

Колотун вошел и, сняв шапку, уселся на свободный табурет. Андрей взял из угла деревяшку и бросил в печку. Палка зашипела и защелкала. Потянуло дымом.

— Жалко, — сказал Колотун.

Ной молчал.

— Ты как, идти сможешь?

— Куда?

— Есть одно место. Надежное. Собирайся и пошли. Надо поторапливаться.

Они спустились к подъезду. Посреди пустынной улицы стояла машина. Колотун открыл дверцу, подождал, пока Ной усядется, быстро оглядел темные окна напротив и занял свое место. Они поехали к окраине.

Метель утихла. Ной смотрел на разрушенные дома, подъезды без дверей, груды мусора и думал о том, что видит это, скорее всего, в последний раз. Он так и не успел попрощаться с Городом. Плохой или хороший, Город был ему домом. Жалко, что не удалось посмотреть в последний раз на школу, на Квартал, на площадь в Центре, не получилось сказать: «прощай». Городу суждено было остаться в его памяти пустыми заброшенными улицами, мертвыми домами, тишиной, тоской и страхом. Ной не хотел такого расставания.

Колотун повернул в глухой переулок и выключил огни. Посмотрел на Ноя.

— Отсюда до милицейского кордона полквартала. Но туда нам нельзя. Пойдем в обход. Ты тепло одет? Если что, там у меня сзади есть барахлишко.

— Все нормально, — сказал Ной. — Не замерзну.

— Ну, смотри.

Он немного помолчал, разглядывая ладони, и спросил.

— Понимаю, вопрос некстати, но ты там ничего не раскопал? Насчет Большого Города?

— Нет. Ничего толком. Только упоминание о том, что он где-то есть. Где-то на северо-западе. Далеко.