Черные псы
Шрифт:
– Вы как будто получили свежую информацию, Таня?..
– Каким образом это...
– начала было я, но в этот момент на лице Вавилова вспыхнула торжествующая улыбка, и чьи-то руки крепко схватили мою голову и прижали к лицу смоченную - очевидно, хлороформом - тряпку. И на втором вдохе я потеряла сознание...
– Как вы себя чувствуете, Танечка?
– произнес у меня над ухом чей-то приятный мужской голос.
– С вами обошлись не совсем любезно, и я очень сожалею,
Я открыла глаза и увидела ухмыляющуюся физиономию Вавилова. За его спиной стоял Соловьев.
– Я так и думала, капитан Вавилов, что вы в сговоре с преступниками, произнесла я.
– О каких преступниках вы говорите?
– с умилительной наивностью удивился Вавилов.
– Вам назвать имена? Ну, к примеру, господин Соловьев, талантливый ученый, каких нужно изолировать от общества еще в детстве...
Соловьев молчал.
– А самый замечательный человек в этой когорте ублюдков, в которую входите и вы, товарищ капитан, - продолжала я, - Тимофеев Александр Иванович. Верно, ему не терпится прибрать к рукам фирму Аметистова и Баскера, вот он и прибегает к услугам негодяев вроде вас.
– У нее недурно подвешен язык, а, Олег Платонович?
Соловьев и тут не издал ни звука.
– Меня выдал Фил?
– спросила я, рассматривая свое тело, прикрученное к стулу, и поворачивая голову, чтобы разглядеть помещение, где я находилась.
– Нет, не он, - впервые проговорил Соловьев.
...Это была большая комната полуподвального типа, с низкими потолками и без окон.
Вдоль стен стояли шкафы, а в промежутке между ними был виден голый, не закрытый обоями бетон.
– Не он, - повторил Соловьев, - просто вы не знаете, кто вам друг, а кто враг.
– Если будешь вести себя хорошо, то этих различий и не почувствуешь, вставил Вавилов.
Соловьев холодно повернулся к нему и произнес, не пытаясь смягчить металлические нотки в своем обычно мелодичном и приятном голосе:
– Денис Иванович, поднимитесь лучше наверх. А иначе вы же знаете: никогда не наступит рассвет. Вы меня понимаете?
По лицу Вавилова скользнуло нетипичное выражение растерянности и даже страха.
– Позовите Эвелину, - приказал Соловьев, и тот покорно зашагал к выходу, что-то уныло бормоча под нос.
– Что вы с ним сделали?
– оторопело спросила я.
– Похоже?
– вопросом на вопрос ответил Соловьев.
– Особенно когда вы сказали: никогда не наступит рассвет... выговорила я.
Глава 10
БОГ УСТАЛ НАС ЛЮБИТЬ
– Я думаю, вам все известно, но давайте кое-что уточним и сверим.
– Вы думаете убить меня?
Соловьев покачал головой.
– Убивают лишь тех, кто сам навлекает на себя смерть. Так, как Аметистов, так, как Баскер,
Меня поразило, что Соловьев перечислил в одном ряду и живых. Или Вавилов уже мертв?
Словно опровергая это, послышались тяжелые шаги Вавилова. Вслед за капитаном вошла Эвелина. Лицо ее было мертвенно бледно, в уголках влажных темных глаз застыли слезы.
– Я же сказал тебе, капитан, - холодно произнес Соловьев, - уходи.
Эвелина прошла мимо Вавилова и, легко повернув голову, одарила его взглядом через плечо - глубоким, властным, презрительно повелевающим. Я не знаю, был ли капитан под воздействием некоего наркотика или просто напряжен до предела, но он резко отшатнулся и выбежал из комнаты.
"Что за чертовщина?" - подумала я.
Эвелина приблизилась ко мне и неожиданно мягким, едва ли не нежным голосом проворковала:
– Я надеюсь, ты не решила, что тебя схватили из-за Фила и Лены?
– Именно так я и подумала.
– Напрасно. Им самим очень тяжело, - произнесла Эвелина, - и мне очень горько, что я навлекла на всех вас столько бед.
Я молчала.
– Конечно, ты считаешь меня маньячкой с кучей нервных патологий, которую нужно отправить в соответствующее заведение и оставить там навсегда.
– Возможно.
– Это правильно.
– Она прошлась передо мной.
– А после сегодняшнего дня и особенно ночи ты утвердишься в этом убеждении.
– Значит, вы не убьете меня? По крайней мере сейчас я должна пережить сегодняшнюю ночь.
– Можешь не опасаться за свою жизнь, - сказал Соловьев.
– Ты посидишь здесь до рассвета, благо до него осталось не так уж и много.
Я похолодела: сколько же я пролежала без чувств.
– Сколько сейчас?..
– выдохнула я.
– Это не суть важно, - сказал Соловьев.
– Впрочем, почему и не сказать. Около одиннадцати вечера.
– А где Бельмов, Казаков и Кузнецов?
– В подвале, в соседней комнате.
– А Селиверстов и его люди?
– тревожно продолжала я, ибо знала теперь, кто находится передо мной.
– Что должно случиться с Селиверстовым, Таня?
– спросил Соловьев.
– Он не убит?
– С чего это ему быть убитым?..
– усмехнулся Олег Платонович.
– Жив и здоров, пьет кофе на втором этаже.
– Кофе?..
– Я чуть не задохнулась.
– Так он тоже с вами.., заодно?
Соловьев мягко улыбнулся и неопределенно покачал головой.
– С нами? Нет, он с Тимофеевым, Вавиловым, Новаченко. Не с нами.
– Кого вы имеете в виду, когда говорите "мы"?
– спросила я, с трудом переводя дыхание.
– Это так просто. Ну конечно же, я говорю о себе, Эвелине и еще одном человеке.
– Брате Эвелины?
Женщина вздрогнула и с плохо скрываемым испугом посмотрела на меня.