Черные стрелы 2

Конычев Игорь Николаевич

 - Свен умер, - повторил он севшим голосом.
– Все мои друзья и близкие - умерли. А ты - ты просто тень.

 Взявшись за рукоять меча двумя руками, Тенро одним ударом отрубил дымящуюся голову Леона и та, ударившись о пол, развалилась на две части.

 - Я не сдался, - охотника сильно качнуло в сторону, когда на него волной накатила смертельная усталость, и свет померк в его глазах.
– Не сдался.
– Будто со стороны Тенро слышал свои собственные слова и то, как упал его меч. Спустя миг ноги Тенро подкосились, и сам он рухнул следом.

* * *

 В сером тумане не было снов. Там не было вообще

ничего - ни звуков, ни людей, ни ветра. Лишь полная, обволакивающая тишина и холод, что ледяными когтями скреб душу. Потом все изменилось. Вокруг потемнело. Туман сгущался, прижимаясь к телу, сжимая его и мешая дышать. Он стремительно заполнял собой вертевшуюся вокруг черным беззвучным смерчем бездну, подталкивая Тенро вверх. Охотник пытался дышать, открыть глаза, сделать хоть что-то, но все попытки оказались тщетны. Туман почти поднял его вверх, но ему недоставало совсем чуть-чуть, чтобы пересечь границу бушующей бездны, своим странным спокойствием олицетворяющей безразличие смерти, над которой струной натянулась алая нить. Нить мести. Однажды она уже спасла его, послужив маяком в тумане, так случилось и теперь.

 Пусть Тенро не помнил многого о себе, он твердо знал одно - его ненависть пришла к нему из прошлой жизни. А если даже угасшая память и притупила этого чувства, то на это должны быть веские причины. Леон говорил, что остальные “черные стрелы” тоже вернулись. Вернулись измененными. Но для чего? Неизвестно. Но Леон ясно дал понять, что все они теперь заодно, а если так, то с его смертью ничего не прекратится. Не только этот монастырь, будут новые жертвы. Бывший друг четко дал понять, что он и те, кто стоят за ним не остановятся, пока не утопят этот мир в крови.

 Распахнув глаза, Тенро отчаянно рванулся, ухватив затрепетавшую между его пальцев алую нить обеими руками. Возможно, раньше он уже мстил. Мстил он и сейчас, за того, кого пусть и не долго, но считал своим другом. Нирта уже не вернуть, но еще можно найти того, по чьей злой воле все это началось.

 Выходит, Тенро отомстил еще не всем - пока живы подобные Леону, он не узнает покоя. Он отыщет их всех и убьет, если их жажда крови окажется сильнее их самих, как это стало с Леоном. Ненависть к измененным горела в душе Тенро неугасаемым пламенем. Ревущая, неудержимая жажда мести, с которой он ничего не мог поделать. Как бы то ни было - пока он не вспомнит о себе все, он не умрет. Алая нить над бездной вздрогнула и Тенро, не выпуская ее из рук, потащил себя из непроглядной тьмы вверх, где виднелся мягкий и теплый свет.

 Судорожно вдохнув, охотник распахнул глаза, увидев высокий потрескавшийся потолок. Рядом что-то весело потрескивало и пахло паленой плотью. Скосив глаза, Тенро увидел пляшущее неподалеку пламя. Судя по всему, пока охотник был без сознания, огонь соскользнул с портьеры, перекинулся на деревянный столик и стоявший у стены шкаф. Дальше он уже пожрал тела двух монахинь и теперь принялся за ногу мертвого Леона.

 Тенро с трудом сел. Сердце гулко колотилось в груди, перед глазами плыли круги, а голова раскалывалась от боли. Но все это казалось ничтожной платой за исцеленные раны, от которых остались лишь белые шрамы да дыры на одежде.

 На объятом пламенем шкафу с треском лопнул цветочный горшок. Этот звук послужил для охотника сигналом к действию. Нагнувшись, он ухватил Леона за холодную руку. Сознание бывшего

товарища бурлящей кровавой рекой хлынуло в его разум: как и ожидал Тенро, все, что он смог увидеть - сцены жутких и невероятно жестоких убийств, исполненных с извращенным мастерством мясника. Среди бесконечных мыслей о боли и насилии, Тенро заметил лишь одну идею - непонятно зачем, но Леон жаждал найти монахиню.

 Почти на самой грани увиденных охотником чужих воспоминаний, он взглянул на знакомый сундук глазами Леона. Бандиты, убившие Тула и всю команду “Счастливчика”, принесли Леону тот самый сундук, что забрали у Тенро и Нирта, убив их. Открыв крышку, желтоглазый почувствовал удовлетворение. Он протянул руку и взял лишь один предмет, после чего опрокинул сундук ногой, демонстрируя, что больше ему ничего не нужно. Леон сжал находку в кулаке и на этом воспоминание оборвалось.

 Вынырнув из омута чужого сознания, Тенро с отвращением от маниакальной кровожадности Леона выпустил его руку. Склонившись над телом, охотник быстро обыскал его, найдя в нагрудном кармане странный предмет - легкая, почти невесомая крохотная флейта. Она испускала легкое свечение и была приятно теплой. Странное чувство охватило Тенро. Ему вдруг показалось, что он уже где-то видел эту вещь. Вместе с этим пришла и уверенность, что Леон искал именно ее.

 Взвесив флейту на ладони, мужчина сжал ее в кулак, но так ничего и не вспомнил. Спрятав находку, он еще раз оглядел Леона. Внимание охотника привлек тугой мешочек на поясе мертвеца. Ослабив удерживающие его ленты, Тенро увидел, что тот набит золотыми монетами. Подумав, что деньги могут ему пригодиться, мужчина без зазрения совести снял кошель с пояса покойника. Поднявшись, он последний раз взглянул на Леона, после чего решительно склонился к нему. Подхватив безвольно тело, Тенро швырнул его в бушующее пламя, туда же, ударом ноги отправив и голову с потухшими желтыми глазами. Магия зачарованного оружия выжгла сущность Леона, обуглив его плоть, но Тенро, все равно, некоторое время наблюдал, как пламя пожирает тело бывшего сослуживца, чувствуя, как злоба сменяется удовлетворением.

Когда пламя полностью скрыло мертвого Леона, охотник отвернулся от него, осмотрев коридор - огонь уже пробрался внутрь монастыря и теперь растекался в стороны, перекочевывая с одного тела на другое или же используя в качестве пути ткань и дерево.

 Все вокруг поспешно окутывал черный, зловонный от горящей плоти дым, и дышать становилось все труднее. Только из разбитого окна неподалеку ветер приносил иные, едва уловимые запахи. Не мешкая, Тенро подобрал свое оружие и, накинув капюшон, выскочил на улицу.

 Оказавшись снаружи, он увидел, что почти вся территория монастыря охвачена пламенем. Горело все - от собранной в кучи прелой травы и сена, до внутреннего убранства монастырских построек, второго этажа и деревянных крыш. Небо еще не до конца освободилось от савана ночи, но над каменными стенами уже забрезжил едва заметный рассвет. Но солнечного света не требовалось - всполохи пылающего на крыше монастыря огня прекрасно освещали все вокруг, и их красное сияние добавляло еще большей мрачности общей картине жестокой бойни устроенной в этих некогда святых стенах. Что-то уже выгорело и теперь слабо тлело, а огонь, с радостным треском продолжал уничтожать все, до чего могли дотянуться его раскаленные языки.