Чёрные узы и Белая ложь
Шрифт:
Я собирался уснуть, но не смог устоять перед ней. Я не мог насытиться ею прошлой ночью. Каждый раз, когда мы засыпали, вскоре мы снова просыпались и терялись друг в друге. Это была первая ночь за не знаю сколько времени, когда я не просыпался, чтобы несколько раз проверить свой телефон. На самом деле, единственной причиной, по которой я проснулся этим утром, был звук моего вибрирующего телефона на тумбочке.
У меня никогда не было такого крепкого сна, даже несмотря на все ночные перерывы. Кажется, Марго, возможно, нужно немного больше сна, чем я привык, между
Она прижимается еще глубже к моему боку, не подавая признаков пробуждения.
Эзра открывает дверь, возвращаясь после разговора с пилотом и экипажем. Я послал его проверить команду, желая дать Марго как можно больше времени, чтобы выспаться.
— Они почти готовы взлететь, — шепчет он, глядя на Марго. Если ему интересно, что произошло между мной и Марго с тех пор, как он видел нас в последний раз вчера, он не спрашивает.
Я киваю, прежде чем тихо открыть дверь. Эзра хватает его и открывает для меня. Мои руки скользят под бедра Марго, когда я прижимаю ее к своей груди. Ее тело обмякло, движение не вырвало ее из сна. Я прижимаю ее к себе, когда выскальзываю из машины, произнося слова благодарности Эзре, пока иду по асфальту.
Я жду, что Марго проснется. Между холодным воздухом, бьющим в нас, несмотря на мои попытки защитить ее от горького воздуха своим телом, и палящим на нас солнцем, ярко сияющим на снегу, я не знаю, как она до сих пор так мирно спит рядом со мной. Очевидно, вчерашняя ночь отняла у нее больше энергии, чем я даже ожидал.
Стюардесса улыбается мне снизу лестницы, ведущей к самолету. Я киваю, прежде чем идти за ней, бормоча доброе утро экипажу, который ждет нас внутри. Никому больше ничего не сказав, я иду прямо в хвост самолета, где за маленькой дверью ждет отдельная комната. Я стараюсь аккуратно положить Марго на одеяло, стараясь быть как можно мягче. Осторожно, чтобы не разбудить ее, я стаскиваю с нее сапоги и ставлю их на землю у своих ног. Как только я чувствую, что ей должно быть достаточно комфортно спать, я натягиваю на нее одеяло, чтобы она согрелась.
Несколько мгновений я смотрю, как она спит. Я не могу бороться с желанием наклониться и прижаться губами к ее лбу. Она испускает довольный сонный вздох, от этого звука мое сердце сжимается в груди. Мне потребовалась вся моя сила, чтобы оставить ее спать одну в комнате и поговорить с командой, которая отвезет нас в Нью-Йорк.
Есть доля секунды, когда я думаю о том, чтобы сказать «к черту все» и просто залезть к ней в постель. Я планирую вернуться через некоторое время, чтобы проведать ее, но мне нужно поговорить с Эзрой и ответить на несколько рабочих звонков.
Бросив на нее последний взгляд, я тихонько закрываю дверь и оставляю ее спокойно спать.
Ранее она сказала, что Нью-Йорк — ее дом. Мне нравился звук, исходящий из ее губ. Именно в этот момент я понял, что Манхэттен больше не место, которое я называю домом. Я бы поехал куда угодно домой, если бы это означало, что я с ней, потому что мой дом больше не является физическим местом. Мой дом это
Я сделал дом из Марго, даже рискуя знать, что она никогда не найдет дома во мне.
40
Марго
Ощущение теплых губ, прижимающихся к внутренней стороне моего запястья, вырывает меня из глубокого сна. Мои ноги вытягиваются под мягким, тяжелым одеялом, а глаза распахиваются. Я чувствую нежное прикосновение губ к своей ладони и в тот же момент замечаю фигуру Бека, стоящую на коленях у края кровати.
Я улыбаюсь, чувствуя жар от напряженного взгляда в его глазах.
— Привет, — бормочу я, все еще пытаясь полностью проснуться.
Его глаза смягчаются в тот же момент, когда его пальцы мягко пробегают по моему лбу.
— Привет, малышка. — Имена домашних животных всегда казались заезженными и клише, пока я не услышала, как слово «малышка» сорвалось с его губ. Теперь я охотно никогда больше не услышу своего собственного имени, если это будет означать, что он будет продолжать называть меня так. Я думала, что это может быть что-то, что он сказал в муках страсти, но то, как он это использует сейчас, говорит о другом.
Он держит мою руку, нежно целуя ее. Этот жест так сильно влияет на мое хрупкое сердце, заставляя его надеяться на то, чего нам не суждено.
— Как долго я спала? — Я поворачиваюсь к нему лицом, его хватка крепко сжимает мое запястье. Мои глаза скользят по его телу, понимая, что он переоделся в индивидуальный костюм. Очевидно, я проспала достаточно долго, чтобы он успел привести себя в порядок. Было забавно видеть его в одежде из гостиницы, но обезоруживало снова увидеть его в костюме, сшитом на заказ для его тела.
Только когда он целует костяшку моего безымянного пальца, я замечаю что-то новое. Задыхаясь, я сажусь на кровати, вырываю руку из его хватки и держу ее перед лицом.
Я сосредотачиваюсь на огромном овальном бриллиантовом кольце на пальце. Это самый большой бриллиант, который я когда-либо видела, и он сидит на моем безымянном пальце.
— Бек, — осторожно говорю я. — Что это? — Я не могу перестать смотреть на красоту простого золотого браслета с потрясающим безупречным бриллиантом, который сидит на нем.
Он тянется к моей руке, снова прижимая ее к своим губам.
— Это обручальное кольцо, Фиалка. Тот, который я выбрал для тебя.
Я смотрю на кольцо. Оно классическое, но современное. Определенно безвкусно, но это я сказалае му, что хочу массивное кольцо. Он справился с этим, даже если я только наполовину пошутила, когда сказала это.
— Я никогда не видела ничего более потрясающего, — удивляюсь я, не зная, смотреть ли мне на него или на кольцо.
— А я видел. — Глубокий тон его голоса и напряженный взгляд в его глазах заставили меня сжаться. Никто, кроме него, не превращал меня в лужу одним лишь взглядом. Он может сказать так много, даже не произнеся ни слова, но все же заставляет меня думать о том, что скрывается за его пылким взглядом цвета индиго.